Горбач или длиннорукий кит.
И действительно, одновременно с нами в косяке. сельди появились горбачи. Выпустив короткий фонтан, они повернулись на бок и хлопали, и размахивали в воде и над водой своими длинными, достигающими четырех метров длины грудными плавниками. Их короткое и толстое тело изгибалось, когда они, повернувшись на бок, врывались с широко открытой пастью в гущу сельдей и заглатывали их, прижимая десятками своим огромным языком к жесткой бахроме уса. Все это происходило у самой поверхности, и мы ясно видели все движения китов. Вода струйками вырывалась между пластинами уса, это тоже было хорошо видно, хотя киты находились на метр-два под водой. Мы представляли себе, как полуспрессованная сельдь проскальзывает в огромную утробу. Сельдь шла к берегу в зарослиморской травы для икрометания, и густота косяка давала возможность китам без особых усилий хватать ее десятками.Время от времени горбачи выскакивали к самой поверхности подышать, пускали два-три коротких фонтана, а то и один, и затем снова опускались на небольшую глубину продолжать рыбную ловлю. Вот два горбача почти одновременно выскочили совсем из воды, — в воде остался только хвост, — и грузно шлепнулись обратно, колотя воду своими огромными грудными плавниками.
Горбач почти полностью выскочил из воды.
— Сельдь глушат, — заметил Хауген, теснившийся рядом со мной в «вороньем гнезде».И действительно, это было похоже на сознательное желание оглушить свои жертвы. Так было интересно наблюдать за поведением горбачей, кстати сказать, совсем не обращавшим на нас внимания, что мы на некоторое время совсем забыли о цели своего прихода сюда, причем забыли все, в том числе и гарпунер, прислонившийся к пушке и с живейшим интересом наблюдавший маневры горбачей.Но вот, видимо, Карлсен тоже решил вмешаться, так как он крикнул Хаугену, чтобы тот предупредил его, когда горбачи будут выходить к поверхности поблизости от корабля: Ждать нам пришлось недолго: минуты через три огромные тени шли наверх с левого борта, — я насчитал пять китов. Хауген крикнул предупреждение; ясно было видно, как у самого бака вынырнули три горбача одновременно, а два другие поодаль, как наклонился к пушке Карлсен и выстрелил, и средний крупный горбач получил в бок гарпун, причем летевший с гарпуном линь сильно стегнул ближайшего горбача. Глухо взорвалась граната внутри кита, это тоже было ясно слышно, и он медленно перевернулся вверх брюхом; его длинные грудные плавники еще судорожно вздрагивали и из пасти толчками выбрасывалась сельдь. Это, между прочим, я заметил у всех китов — в момент сильного ранения или агонии китов начинает рвать или тошнить и вся недавно проглоченная пища выбрасывается. Все другие киты исчезли и только сельдь переливалась у самого борта, да медленно тонула туша убитого горбача. Но вот заработала лебедка и горбача, подтащив к носу судна, стали накачивать воздухом. Огромный язык вывалился, кровь ключом била из раны, окрашивая воду все дальше. Зарва торопит с заряжением пушки, так как мы снова заметили вспугнутых нами горбачей, которые продолжали свою охоту за сельдью.Убитого горбача, накачав воздухом, оставили «на флаге», а сами двинулись попытать еще счастья. Горбачи держались близко, иногда задевая один другого. Два из них были небольшие, и я решил, что это телята-сосунки, либо молодые киты. Вдруг у самого борта я увидел крупного горбача, который шел к поверхности, а затем вдруг нырнул, не выпустив даже фонтана.Повидимому, это был тот, которого хлестнуло линем, так как на спине его, желтовато-черной по окраске, были видны ссадины и полосы.— Этот умный, — сказал Хауген, — теперь он не подпустит к себе китобойца. Так и произошло, кит вынырнул вдалеке от нас. В этот момент у борта вынырнул другой горбач и смело пошел у самой поверхности воды, пуская небольшие фонтаны. Это был небольшой горбач, весь черный, с очень чистой кожей спины; ни на голове, ни на грудных плавниках или хвостовых лопастях у него не было обычных для горбачей «обрастаний». Дело в том, что горбачи сильно обрастают раковинами коронул. На эти раковины в свою очередь садятся «морские уточки» — из того же отряда усоногих ракообразных. Обычно их такое большое количество, что горбач как бы панцырем одет ими; особенно их много на голове, на горле и у полового отверстия. А «морские уточки» свешиваются, как бахрома. Первый убитый горбач был покрыт массой раковин коронул и на них бахромой «морских уточек».Горбач вышел к самой поверхности в 10 — 12 метрах от носа корабля, и в тот же момент раздался выстрел. Гарпун попал чуть выше грудного плавника, — мы очень отчетливо это видели из нашего «гнезда», горбач рванулся в сторону, но в этот момент взорвалась граната. А так как гарпун насквозь пробил слой сала и мяса, и конец его выскочил наружу, то граната взорвалась в воде, поранив осколками горбача и немного оглушив его. Правый грудной плавник был полуоторван и не действовал, кит повернулся на бок и начал было тонуть, но затем очнулся и стал сильно биться, колотя хвостом и левым плавником. Вдруг большая темная тень появилась слева, и рядом с раненым китом вынырнул крупный горбач, значительно больше раненого. Раненый горбач находился не далее 30 метров от судна, и сверху, с мачты, мне казалось, что он совсем рядом, так как очень ясно можно было видеть все движения небольшого раненого кита и подплывшего к нему громадного горбача.