ерек его. Но тут на сцену выступил наш капитан: громкая команда и шустрый китобоец «Энтузиаст», следовавший первым у нас в кильватере уже подскочил к корме, забросил конец и осторожно оттаскивает нас от берега. Опять прозвенел звонок машинного телеграфа (капитан успел остановить машину), и мы медленно двинулись вперед. На этот раз благополучно отделались... лоцман и его помощники. Лоцман потерял свой победоносный вид (а мы знаем, что 6н член фашистской партии — нас об этом предупредили) и заискивающе разговаривает с капитаном, стараясь загладить свои промахи. Леонтий Иванович односложно отвечает ему, не отходя от машинного телеграфа.Навстречу нам попадаются небольшие катера и шхуны, идущие из Северного моря в Балтийское. Проходим несколько расширенных мест канала. В некоторых из них стоят большие пароходы, дающие нам дорогу. Уже в сумерки, при огнях, гирляндами повисших над . черной тихой водой, подходим к шлюзовым камерам Брунсбюттеля. Как и в Хольтенау, их тоже две и расположены они рядом. Нашего лоцмана и его помощников сменяют другой лоцман с помощниками. Они поведут нас по Эльбе, до выходного пловучего маяка. К ночи пошел дождь и палуба опустела. Поздно ночью подошли к пловучему маяку и распрощались с лоцманами. Поворачиваем на запад, к Английскому каналу. Начинает покачивать, сказывается близость океана. Нам предстоит еще последняя бункеровка китобойцев, а затем — через Атлантику.21 августа подошли к Корн-Уэлсу и начали перегрузку угля. Погода, до сих пор сравнительно тихая, посвежела и мешает погрузке. К 25-му все же погрузка окончена, и китобойцы берутся на буксир. В океане в свежую погоду трудно снабжать их углем, запас его у них только на две недели, а переход по самым оптимистическим расчетам месячный; поэтому Леонтий Иванович решил тащить их на буксире. Это будет мировой рекорд буксировки сразу трех судов через океан. Капитан все обдумал, произвел точнейшие расчеты, подсчитал, весь наш путь, приготовил мощные буксирные канаты и с уверенностью идет на этот эксперимент.«Море и небо, и больше ничего», — говорили прежние мореплаватели, гадательно смотря в неизвестную им даль, где линия морского горизонта сливается с небом. Область исследованного и знакомого была тогда очень ограничена, и нужна была большая отвага, чтобы довериться хрупкому беспалубному судну и прихоти ветров... В то время богатое воображение населяло моря огромными морскими змеями, левиафанами, и так ожидали чего-то чудесного, что некоторые действительно видели и описывали всевозможных ужасных змеев и других морских чудовищ. Фантастика переплеталась с действительностью, — а, впрочем, в мире много действительного, что похоже на фантастику. Ведь глубь морей и океанов еще недостаточно исследована.Впереди еще столько увлекательных морских экспедиций, исследований с помощью новейших приборов, над которыми работают сотни ученых, шаг за шагом проникающих в «тайны» природы. И природа часто охотно открывает эти тайны. А океан... это — океан исследований. Скоро «Наутилус» капитана Немо перестанет быть фантастикой, так или иначе, но люди научатся видеть жизнь на дне моря, жизнь в толще воды. Будем не только видеть жизнь моря, но научимся и слышать ее.А пока только и можно сказать, что «много есть на свете, друг Горацио, такого, что и не снилось нашим мудрецам». Вот мысли, которые мелькают, вероятно, не только в моей голове, потому что недалеко от меня, у спасательной шлюпки стоит профессор Смирнов и тоже всматривается в морскую даль, и во взгляде его такой юношеский блеск! А горизонт — пустыня. Но вот что-то мелькнуло, плеснулось, и стайка летучих рыбок пролетела у носа «Алеута». Первые летучие рыбки! Мы уже в субтропиках, в местах, воспетых нашими любимыми юношескими писателями. Бедные создания, как красив ваш полет, но я знаю, что исключительно желание спасти свою жизнь заставляет вас вылететь в чуждую вам стихию — воздух, что какой-то прожорливый хищник зорко высматривает ваш полет, подстерегая момент падения. Бегу к носовой части, но ничего нельзя увидеть в этой синеве-голубизне. И опять тишина. Машина мерно вздыхает, ровный след оставляет за собой винт, и вода с однообразным шумом плещется о нос нашего корабля. Вечереет. Зажигаются ходовые огни. Солнце садится в воду, окрашивая океан в цвет пурпура и еще какой-то сиреневый, только морю свойственный и наблюдать который можно только далеко в океане... Облака, окрашенные в черное и пурпур, принимают причудливые очертания. То виден огромный всадник, в диком галопе кого-то догоняющий, то стены грозного замка с огромными куполами... Как должны были такие картины действовать на богатое воображение моряков прошлого! Какие предзнаменования чудились суеверному воображению моряка, наблюдавшего такие картины. Разыгралось воображение...«Если солнце село в воду, жди хорошую погоду!» — внезапно раздается из штурманской рубки. И я снова на палубе современного парохода, где все рассчитано и случайностей почти не бывает. Усовершенствованные астрономические приборы, мощные тысячесильные машины, стальные корпуса с водонепроницаемыми переборками, радио — мало-помалу изгнали из сознания моряка чувство неопределенности, боязнь перед неведомым и, что греха таить, много поэзии. И все же красив океан, и отдыхает взгляд на его морщинистой поверхности, и все же ждешь чего-то неведомого, чудесного, жадно обшаривая глазами горизонт.Пересекаем Гольфстрим — экваториальный поток, идущий из Мексиканского залива, который впервые был замечен великим скитальцем Колумбом. Подобно тому, как оживляют землю огромные величавые реки, так морские течения оживляют отдаленные уголки земли, неся теплую воду, а с нею и жизнь. Правда, бывают и холодные течения, но Гольфстрим — это тепло: он умеряет холод Скандинавии и нашего Мурмана. Река среди океана!Где поверхностные слои океана прорезаются могучими водными артериями — морскими течениями, там жизнь бьет ключом, и человек, конечно, тоже тут. Десятки парусных шхун, лежащих в дрейфе с опущенными в воду сетями, закрыли восток. Наш путь идет параллельно этим утлым парусникам, так напоминающим далекое прошлое, и только дым подходящего пловучего консервного завода напоминает нам, что романтическая жизнь рыбака на этих уютных издали шхунах имеет прозаическую подкладку — необходимость сдавать капиталисту-предпринимателю, находящемуся где-то далеко на земле, результаты своего рискованного промысла. Ведь до земли 700 миль, а грозный Бискай совсем рядом...11 сентября. Утро ослепительное. Солнце буквально не помещается на гладкой поверхности океана. Но какого странного океана! Мы в штилевом пятне, в море, которое не имеет берегов, в море, которое внушало такой ужас первым мореплавателям. «Луга из саргоссовых водорослей, — говорили в старину, — захватывают в свои объятия злополучный корабль, и нет ему спасения». Действительно, сперва отдельные небольшие пятна, а затем и целые зеленые, изумрудно зеленые поляны пересекают путь «Алеута». То и дело вахтенный бегает к лагу счищать нависшие на нем водоросли. Кто-то упорно выискивает «остров погибших кораблей» Беляева. Никак, вероятно, не думал автор романа, что мы сможем обревизовать его фантазии. И вот десяток биноклей щупают горизонт, а вдруг... Но ничего, кроме водорослей, тихо покачивающихся на синей-синей с голубизной воде, не можем мы увидеть, никаких обломков старых кораблекрушений, никаких обросших раковинами мачт и бочек, А ведь большинству из нас по 20 лет, и почти все имеют среднее образование, книгу любят и ценят, а особенно книгу о морских путешествиях и приключениях.У нашего капитана Леонтия Ивановича прекрасная библиотека, в том числе много редких изданий о дальних путешествиях. Часть книг он взял с собой и охотно ссужает их надежным читателям. А надежный в его глазах всякий, кто любит море. Он ходячая энциклопедия морских знаний и постоянно что-нибудь рассказывает обступившим его морякам, вернее — будущим морякам. Образованный моряк, он очень ценит жажду к знаниям молодежи, а свою влюбленность к морю незаметно передает слушателям. Он знает и любит парусные суда, парусный спорт. Как и все моряки, он требует, чтобы на судне была идеальная чистота, но уголь, по его заявлению, не грязь! И если на белоснежном кителе обнаружены мазки от угля, он на это не обращает внимания. А вот ржавчины не выносит. «Отскрести, просуричить и закрасить», только и слышно.Сейчас он много времени проводит на корме, все проверяет правильность своих расчетов по креплению буксиров. Китобойцы попрежнему качаются далеко у нас за кормой, с потушенными котлами, на длинных тросах. Там же, на корме, происходят и импровизированные лекции на разные морские темы и проходится «большая морская практика».Дни идут. Наш начальник рации Наум Серебренников давно уже накрепко связался почему-то с Одессой, и мы ежедневно имеем новости с нашей все более удаляющейся родины. А как жадно мы слушаем каждую весточку. Серебренникову дан наказ в порядке комсомольской дисциплины — ежедневно составлять и вывешивать информационные бюллетени о новостях в СССР. Поворчав немного «для приличия», как он говорит, Наум составляет бюллетени и просиживает с наушниками целые дни, либо любовно перебирает свою образцовую рацию. Мы иногда заходим к нему с соответствующим благоговением и разговариваем по телефону с идущими на длин