— Эка, грудью?! — пылко возразил князь Шуйский-Скопин. — Чем берут крымцы в сече? Они ещё до рукопашки обсыпают стрелами построенную к сече рать. Тучами стрел обсыпают, вертя своё колесо перед нашим строем, изрядно прорежая его. Китаи же — добрая защита от стрел. Из-за них сподручно редить крымцев пушками и рушницами. Если ещё монастыри пособят ядрами да дробосечным железом, любо-дорого получится. Оружничий прав. По его слову нужно нам поступать.
— Думаю, никто разумному не поперечит, — заключил Борис Годунов и предложил: — Давайте определим и тех, кто встретит крымцев, если они всё же прорвутся в самую Москву. Я предлагаю такой расклад: оборону царского дворца возложить на князя Ивана Глинского; Кремля — на князя Шуйского; Белый Город — на Ногтева-Суздальского и Мусу Туренина; Китай-город — на князя Голицына. Выбор места для их китай-городов я возложу на оружничего Бельского. Мы с ним определим и место для главного стана. Там поставим походную церковь, поместив в ней икону Божьей Матери, которой благословил святой Радонежский предка нашего Дмитрия Донского на победу в битве с Мамаем-разбойником. Если нет ещё какого слова, берёмся всяк за своё дело.
Никто даже не обратил внимания на то, что причислил Борис себя к потомкам Дмитрия Донского. С какого боку? Ну, оговорился конюший, бывает же и на старуху проруха. Бывает, конечно, только не у Бориса Годунова. Он случайного слова не выпустит изо рта. Приучает всех к мысли, будто и он царственного рода.
Потом, когда уже станет поздно, спохватятся князья, а в те дни не до того было: нужно спешно готовиться к встрече Казы-Гирея, определять место для главного стана у Данилова монастыря, чтобы двух зайцев сразу убить: и за ходом сечи наблюдать, и в случае опасности быстро можно было бы укрыться за стены. Не менее важны места для китай-городов прибывающим полкам. Чтобы стояли они вплотную друг с другом между Тульской и Калужской дорогами и чтобы не создавали друг дружке помех. Все почти пушки поснимали с кремлёвских стен, оставив лишь малую их часть, особенно у царского дворца.
Через пару дней подошёл князь Мстиславский с Большим полком и занял главный стан. Следом за ним начали подходить полки Окской рати и из других городов по росписи Разрядного приказа. Их встречали и указывали каждому полковой стан и гуляй-город. А для сводной рати из Подмосковья тоже подготовили специальный стан. Вскоре все китай-города были заполнены, оставался свободным только один, специально подготовленный для царёва полка. В нём пока только пушки установили. И когда Казы-Гирей, обойдя Тулу, начал переправу через Оку, под Москвой всё было готово для встречи вражеских туменов.
На Воинской думе выработали такую тактику боя: войску сидеть тихо до тех пор, пока крымцы не начнут атаку. Не огрызаться ни пушками, ни рушницами даже тогда, когда тумены начнут своё смертоносное колесо, обсыпая китай-города стрелами. Затаиться за китаями, прикрыться щитами и ждать набатного колокола Данилова монастыря. Даже наблюдателей не иметь — они будут бдить на звонницах монастырских. Ударит же колокол только после того, как Казы-Гирей выпустит главные силы. Вот тогда — огонь из всех пушек, всех рушниц и даже всех самострелов. Дружный. Залповый. Сбить порыв, расстроить ряды, посечь ядрами, дробосечным железом, пулями и железными болтами передовые сотни, а уж тогда — вперёд. В рукопашную. Тоже по удару главного колокола Данилова монастыря.
Миновала пара первых июльских дней. Ждали, что вот-вот прискачет вестник от лазутчиков-сторожей, но он прискакал только к вечеру третьего дня.
— Казы-Гирей остановился на берегу Лопасни ночевать. Передовой отряд приближается к Десне. Тумены идут и по дороге через Боровск. К Пахре уже приближаются.
Стало быть, ещё один день ожидания.
Известили об обстановке царя Фёдора Ивановича, и тот, нарушая уже давно установившийся порядок, не покинул свой дворец, не поспешил в Александровскую слободу или даже в Вологду, как поступали его дед и отец, а объявил, что намерен встретиться с ратниками в их станах и вдохновить их благословением от имени Господа Бога на смертельное сражение с басурманами.
Воеводы было предложили построить полки на поле между Коломенским и китай-городами для смотра царского, но Фёдор Иванович не принял такую услугу.
— До смотров ли в такой день? Нужно готовиться к великой сече, я же, грешный помазанник Божий, пройдусь по полковым станам, поспрошаю о здоровье воинов, подбодрю ласковым словом.
Он и в самом деле у каждого китай-города спешивался и проходил по станам с одним только телохранителем. Из воевод сопровождал государя лишь князь Мстиславский, готовый ответить на любой его вопрос. Вот таким образом царь хотел показать как свою доступность, так и храбрость.