Чуть было не захватили царевича Бахты-Гирея, тяжелораненого, но телохранители, окружив царевича плотным кольцом, всё же вынесли его с поля боя. Слух о ранении царевича стал стремительно распространяться среди крымцев, и они вовсе упали духом. Вот-вот должен был бы наступить желаемый перелом, но солнце уже закатывалось, и татары из последних сил рубились, уповая на неумолимо приближающуюся ночь.
Она действительно спасла крымцев от разгрома: враги отошли к своим станам организованно, хотя и уныло. Привыкли они к стремительным победам, к обогащению, которое следовало за победой, а тут такая тягучесть. Тут так много смертей. Так хитро расставили гяуры китай-города, а в них установили множество пушек, что диву даёшься. К тому же случись перевес со стороны нападающих, обороняющиеся могут укрыться за высокие, из толстых досок стены и снова отстреливаться из пушек, рушниц и самострелов, а ты снова как на голом пузе. Одно останется — лезть на смерть, если прикажут начальники. Не подчинишься — всё равно смерть. Со сломанным хребтом.
Крымские же военачальники мучались непонятным для них вопросом: откуда царь Фёдор набрал столько полков и изрядное число пушек? Жестоко пытали специально сдавшихся в плен детей боярских, чтобы выяснить у них, не псковско-новгородская ли рать подоспела к Москве, но готовые к смерти герои, корчась от боли и с трудом сдерживая истошные крики, твердили одно и то же:
— Мы ждём подхода полков из Пскова, из Новгорода и из Вологды. С рассветом должны подойти передовые отряды. Крайний срок — к вечеру. Отсидимся за китаями до их прихода, отбивая наскоки. Зелья, ядер и дробосечного железа у нас в достатке.
К полуночи Казы-Гирей собрал темников и объявил своё решение:
— Мы не верим тому, что говорят под пытками пленные гяуры. Они врут. Князь Фёдор успел привести полки из Ливонии потому, что король Швеции обманул нас, пообещав к лету осадить русские северные города, но не сделал этого. Ещё мы думаем, князь Фёдор выставил против нас не все свои силы. Держит он несколько полков в Кремле. Завтра он может бросить их в бой и решить сражение в свою пользу. Нужно ли нам дожидаться этого? Мы соберёмся с новой силой и придём сюда совсем неожиданно.
Никто из темников даже не попытался возразить. Только лашкаркаши предложил коварный план:
— Снявшись на рассвете, оставим в засаде пару туменов. Если гяуры погонятся за нами сломя голову, то окажутся в мешке, и победа будет в ваших руках, мой мудрый хан.
— Да будет так.
Отступление крымцев было сразу же замечено, и князь Мстиславский тут же самолично поспешил в Данилов монастырь на доклад к Годунову, который, как оказалось, спокойно почивал в покоях настоятеля. Князь добился, чтобы его разбудили. Доложил.
— Крымцы уходят.
— Я — к царю Фёдору Ивановичу, а ты — в погоню. Круши и круши. Пусть запомнят надолго, что прошло время разбоя безнаказанного!
— Я не выведу полки из китай-городов. Не исключаю коварного замысла: вытянет нас за собой Казы-Гирей и завяжет в мешок. У него хватит для этого сил.
— Не будет никакого мешка. Я повелеваю тебе: преследуй!
— Я посоветуюсь с первыми воеводами всех полков и Воинской думой.
— А я, сообщив радостную весть Фёдору Ивановичу, не умолчу о твоём упрямстве. Он, рассчитываю, скажет тебе своё слово.
Мстиславский, проводив Годунова, разослал лазутчиков окрест и велел собраться всем первым воеводам полков и членам Воинской думы в главной ставке. Доложив о приказе Годунова, поведал собравшимся, что он сам думает о сложившейся обстановке.
Опытные воеводы вполне согласились с тем, что крымцы не разбиты и могут, применив коварство, оказаться на щите, поэтому окончательное решение следует принять после того, как поступят известия от лазутных отрядов.
Тем временем Москву всколыхнул торжественно праздничный звон вначале колоколен кремлёвских храмов, затем и всех приходских церквей — столица одержимо в едином радостном порыве восклицала только одно слово:
— Победа!
Понеслись толпы к полковым станам, чтобы благодарить победителей, угостить их хмельным мёдом, но князь Мстиславский велел остановить ликующие толпы, объяснив им, что не подошла ещё пора для торжества, сам же продолжал, вместе с воеводами, ждать доклада лазутчиков.
Первый же вестник от отряда, лазутившего справа от дороги, подтвердил опасение Мстиславского и остальных воевод: лес буквально наводнён нукерами. Подобное же и слева от дороги.