Рост церковно-монастырских земельных владений полностью прекратился.
А что с Сильвестром?
Он до 1560 года оставался на посту советника и как член Избранной рады, как любимец царя, не ослаблял своего влияния на него. Однако деятельность иерея оценивается не однозначно. Для наглядности приведу только два противоположных мнения весьма известных историков.
К. Валишевский:
«...был ли Сильвестр настолько крупной личностью, чтобы играть видную роль при таком человеке, как Иван? «Домострой» не обнаруживает в нём ни дальновидного политика с широкими планами, ни высокого моралиста. Кроме «Домостроя» до нас дошли ещё три послания Сильвестра, но и в них нет ничего, кроме чистейшей чепухи».
Н. Карамзин:
«Смиренный иерей, не требуя ни высокого имени, ни чести, ни богатства, стал у трона, чтобы утверждать, ободрять юного венценосца на пути исправления... Сильвестр возбудил в царе (добавим: совместно с Адашевым) желание блага... По крайней мере, здесь начинается эпоха Иоанновой ела вы, новая ревностная устремлённость в правлении, ознаменованная счастливыми для государства успехами и великими намерениями».
Чего стоит только одно покорение Казани!
Но всё это — до болезни Ивана Грозного. В тот решительный час Сильвестр ратовал за присягу Владимиру Андреевичу Старицкому, а не сыну-младенцу государя. И всё же какое-то время после того как государь оправился от хвори, всё шло прежним порядком, ибо царь будто бы простил всех своих противников. Сильвестр вошёл в свиту, сопровождавшую Ивана Грозного в богомольную поездку, которую предпринял по обету Богу, пославшему выздоровление. Иерей даже предостерегал царя от встречи со злобствующим затворником Вассианом, опасаясь дурного влияния на молодую, ещё не окрепшую душу государя. Иван Грозный впервые за много лет не послушал первого советника, своего духовного пастыря, а после беседы с Вассианом изменился до неузнаваемости. Впрочем, иного ничего не могло произойти. Выходец из Лифляндии Вассиан был епископом Коломенским, играл заметную роль в Кремле при Василии Ивановиче, а ещё большую при Елене правительнице. Отличался он лукавством и жестокосердием. По его слову не один десяток преданных России вельмож был отправлен на Лобное место под топор палача, за что после кончины Елены его лишили сана и заточили в монастырь на Яхроме.
Предвидя возврат к прежней кровожадности царской, избегая расправы над собой, Сильвестр постригся в монахи и в 1566 году смиренно ушёл в мир иной, в мир без тревог и волнений, в мир, где не царствует злоба.
АДАШЕВЫ
Братья Алексей и Даниил Фёдоровичи — худородные. Алексей Адашев — постельничий у царя-ребёнка, затем и юного самодержца. Даниил начал с милостенника в царёвом полку. Оба брата оставили весьма заметный след в истории России. Алексею Фёдоровичу современники давали, на мой взгляд, даже преувеличенную оценку. Его сравнивали с земным ангелом при помазаннике божьем. «Имея нежную, чистую душу, нравы благие, разум приятный, основательный и бескорыстную любовь к добру, он искал Иоанновой милости не для своих личных выгод, а для пользы отечества, и царь нашёл в нём редкое сокровище, друга, необходимого самодержцу». О Данииле Фёдоровиче отозвались скромнее: «Достойный брат любимца государева искусством и смелостью заслужил удивление, россиян». Зря летописец не добавил, что его воеводские подвиги многочисленны и значимы.
Знатный воевода, тоже удостоенный как и старший брат чина окольничего, всё же остался в тени Алексея. Она в значительной мере заслонила его заслуженную славу.
Что же делать? История — капризней самой вздорной девы.
Алексей Адашев, будучи постельничим венценосного ребёнка, болел душой за него, переживал наносимые тому боярами обиды, возможно, более чувствительно, чем сам ребёнок. Он-то, Алексей, был старше и понимал больше. Постельничий утешал Ивана, давал ему советы, как вести себя с наглецами. Иногда это были жёсткие советы, хотя сам Алексей был ярым противником жестокосердия. Однако обстановка в Кремле диктовала ему свершать противные духу поступки.
Подрастая, Иван Васильевич всё более и более понимал, что худородный постельничий — самый преданный его слуга, и постепенно они распахивали души встреч друг другу. И всё же долго ещё Иван Васильевич, даже понявший свою власть и начавший мстить обидчикам, всерьёз не прислушивался к советам Алексея Адашева. Не отдаляя его от себя, продолжал часто с ним уединившись долго беседовать. Постельничий неотступно твердил, что не пытки и казни изменят положение дел в Кремле, да и во всей России, но уменьшение влияния боярства на дела государственные.