- Достаточно, - хрипло выдохнул Жиренков.
- У меня к вам, Станислав Иванович, есть такое предложение: не запираться, говорить правду. Вы меня поняли?
- Да! - кивнул Жиренков, почти беззвучно пошевелив побледневшими губами. - Но, клянусь, я ничего не знаю об убийстве сторожа!
Александр Михайлович отчетливо видел, что Жиренков духовно сломлен.
- Я не буду, Станислав Иванович, вас допрашивать сегодня, - сказал Гвоздев. - Мы встретимся завтра или послезавтра. Вы за это время все обдумайте и взвесьте. Рекомендую вам принять мое предложение. У вас один выход - полнейшая откровенность. Вы поняли, чего я хочу от вас?
- Понял. Я понял, - прошептал Жиренков. - Я подумаю.
…На другой день, примерно в тот же час, Гвоздев снова вызвал подследственного.
- Как себя чувствуете? Можете отвечать на мои вопросы? - спросил Александр Михайлович.
- Да, - почти равнодушно ответил Жиренков, - я несколько ослаб, а в общем - могу.
- Тогда начнем! - Гвоздев положил на стол бланк протокола допроса.
Жиренков изложил обстоятельства последнего хищения из вагона.
Да, он, Кандыба, Анатолий Канюков и Шакир, недавно освободившийся из мест лишения свободы и живший у старика Тюри, примерно в половине второго ночи пришли в вагонный парк к тому вагону, о котором знал Анатолий. Осторожно вскрыли его, разломали несколько ящиков и в принесенные с собой мешки сложили консервные банки. Анатолий сказал, что в банках свиная тушенка. В мешках носить было удобней. Он и Кандыба дважды отнесли банки в тайник. Шакир оставался в вагоне. Где находился тайник, Шакир не знает, и показывать его они ему не собирались. В третий раз Анатолий с Шакиром остались в вагоне, а он понес банки один, и тут как раз появились охранники, стали его преследовать и задержали. В тот момент, когда охранники побежали за ним, Канюков и Шакир находились в вагоне, успели они скрыться или нет - он не знает. Готов показать, где находится тайник.
Кроме названных лиц в группе есть еще человек по кличке Орешек. Орешек - руководитель. Кандыба часто говорил: «Орешек приказал… Орешек сердится… Орешек просил передать… Сам Орешек лично никогда не появлялся. Никто его не видел. Может быть, что его вообще не существует. Просто - выдуманное лицо, для прикрытия. Суслик ходил воровать из вагонов всего два раза, он - карманник. Украденное всегда отдает Канюкову. Куда тот отправлял наворованное, ему, Жиренкову, неизвестно. Обычно через неделю или две после очередной кражи Кандыба приносил деньги и отдавал каждому причитающуюся долю. Делил по справедливости, споров и обид не было. От кого получал Анатолий сведения о вагонах, их содержимом и месте расположения в парке, он не знает - излишнее любопытство у них не поощрялось. В убийстве сторожа на станции Никульцево он участия не принимал. Кто это сделал, не знает.
Более трех часов, почти без передышки, Александр Михайлович писал протокол.
Своих друзей Жиренков не выгораживал, но и сваливать на них вину, для того, чтобы оправдать себя, не пытался. Александр Михайлович понял все это и вздохнул с облегчением - это говорило о том, что Жиренков только изменил метод борьбы, но продолжает бороться и, значит, каких-либо эксцессов с его стороны опасаться нечего.
И это было важно. Всякий следователь, так или иначе, несет моральную ответственность за душевное состояние подследственного, за то, как пойдет процесс духовного перевоспитания, начало каковому он сам и закладывает.
- Не падайте духом, Станислав Иванович, - сказал он, - я не думаю, чтобы вы очень любили ваших, теперь, считай, уже бывших «друзей»…
- Какая там любовь! - грустно усмехнулся Жиренков.
- Тогда я посоветую вам: увидевшись с кем-либо из них на очных ставках, в робость не впадайте. Потом вы встретитесь с ними еще только раз - в суде, а уж после расстанетесь надолго.
Поздно вечером Канюков с пустыря тенью проскользнул к дому, в котором жила Раиса Щелканова. Стукнул в окошко, которое распахнулось, и ловким, привычным движением влез в него.
- Собери что-нибудь закусить, - попросил он Раису, снимая пиджак и ставя на стол бутылку водки.
- Не надо бы, поздно уж.
- На душе нехорошо что-то. Еще с того момента, как Сонькин попался, - Анатолий, сбросив полуботинки, лег на постель поверх одеяла.
- Зря ты расстраиваешься! Сколько уж таких попадалось.