Любящий тебя отец»
Мод разжала пальцы, и письмо, словно опадающий лист, плавно опустилось ей на колени. Она понимала, что отец конечно же прав, но в Англии ее удерживали не ложное чувство безопасности, не жажда приключений или желание получить оксфордское образование, а привязанность к Стивену. Он был ее возлюбленным, средоточием всей ее жизни, она собиралась выйти за него замуж, как только он разведется. Но, разумеется, ничего этого Мод не могла сообщить отцу. Стивен тоже хотел, чтобы она уехала, говорил, что, даже если она вернется в Штаты, они все равно скоро поженятся, просто ей нужно немного потерпеть. Но Мод не могла жить вдали от него. Если он здесь, значит, она тоже остается.
И вот, первого сентября 1939 года, Мод сидела в своей комнате в общежитии колледжа святой Тильды и вдруг услышала, как кто-то бежит по коридору, крича что-то невразумительное. Она распахнула дверь и увидела Лесли Бейкмор, рыжеволосую студентку математического факультета. Сейчас ее лицо тоже было огненным.
— Гитлер вторгся в Польшу! — выпалила Лесли. — Господи Иисусе, ты понимаешь, что это значит?!
Через два дня Великобритания и Франция объявили войну Германии, и почти весь Оксфорд в истерике паковал чемоданы. В двери пропихивали пароходные кофры, из боков которых торчала одежда. В зданиях различных колледжей обосновалось Военное министерство. Кибл-колледж наводнили секретари и шифровальщики. Колледж святого Иоанна заняло Министерство продовольствия.
Формально университет все еще функционировал как учебное заведение, но в его стенах уже поселилась война, придав ему новый — зловещий — статус, напоминая преподавателям и персоналу, давно работавшим в Оксфорде, о Первой мировой войне, которая унесла жизни многих молодых, подававших большие надежды юношей, учившихся в этих же стенах.
Стивена нигде не было — ни в его кабинете, ни в библиотеке, а пойти к нему домой Мод конечно же не могла, на это она никогда не решалась. Она понимала, что от неминуемого невозможно отвернуться, хотя ей становилось плохо уже от одной мысли о том, что их ждет. Но ведь Стивен готовил ее к этому целый год. Теперь война стала реальностью, он пойдет в армию, и Мод наверняка очень скоро об этом узнает. Это всего лишь дело времени.
Поздно вечером, когда она в беспокойстве мерила шагами комнату, в одно из окон ударили камешки. Мод выглянула на улицу и увидела внизу во дворе Стивена, хотя прежде он никогда не осмеливался приближаться к ее общежитию. Стивен не улыбался. Просто стоял под луной, задрав голову, смотрел на ее окно и ждал. В руках он держал какой-то бумажный сверток. Мод сбежала вниз по лестнице, что-то буркнула в свое оправдание вахтерше и выскочила во двор.
— Быстро, — сказал Стивен. — Пойдем туда.
Он завел её в колоннаду. Их обступили покрытые мхом бюсты, олицетворявшие историю Оксфорда В движениях Стивена уже не чувствовалось невинной беспечности. Это был не влюбленный юноша, ожидающий свидания с девушкой, чтобы сорвать с ее губ несколько поцелуев. И не Ромео, залезший на дерево, чтобы увидеть на балконе Джульетту. Это был зрелый муж, усталый, встревоженный, и, когда он заговорил, голос у него был серьезный.
— Мы знали, что это может произойти, — напомнил ей Стивен. — Поэтому послушай меня, Мод. Завтра я уезжаю, поступаю на военную службу, в ВМС. Я это планировал некоторое время, и все уже устроено.
— А куда тебя пошлют? — спросила она
— Не знаю, — отвечал Стивен. — А если б и знал, все равно не имел бы права тебе сказать. Из соображений безопасности я не смогу поддерживать с тобой связь. Любая корреспонденция может быть перехвачена вражеской стороной, и о расположении моей части станет известно противнику.
— Понимаю. — Мод теперь плакала. Слезы струились по ее лицу, заливая рот, хотя она очень старалась сохранять самообладание. В военное время любовь не имеет значения. В военное время любовь не принимают в расчет. Мод это быстро осознала и как могла пыталась сдержать свое горе, потому что ее слезы, как ей казалось, — это проявление эгоизма. Стивен уезжал. Он наденет военно-морскую форму и уедет в неизвестном направлении. Будет воевать с Германией и, возможно, никогда не вернется.
Но нет, такой вариант даже рассматривать нельзя. Он должен вернуться, ему не может грозить опасность. Стивен обнял ее, прижал к себе, шепча в ее волосы успокаивающие слова, но все тщетно.
— Ты, разумеется, отправишься домой, в Америку, — сказал он, хотя прежде она ему говорила, что домой не поедет. — Правительство распорядилось, чтобы всех женщин и детей эвакуировали в сельскую местность.