Чэнь чуть опустил голову.
– Не уверен, господин, что возможно заставить их – мои корабли или Орду с Альянсом – действовать заодно вечно, каким бы недружелюбным ни был общий враг.
Тажань Чжу усмехнулся, почти беззвучно – эхо смешка не поколебало воздух и на лице его возник не более чем намек на улыбку.
– Я оставил ваши корабли в гавани не для этого, Чэнь. А для того, чтобы, пребывая среди нас, тролль и человек могли учиться, а пока они учатся у нас, мы будем учиться у них. Ибо, как вы мудро говорите, когда больше не будет объединяющих их врагов, они снова вцепятся в глотки друг другу, и тогда нам придется выбирать, кого поддержать.
4
Вол’джин из троллей Черного Копья решил не двигаться. Так темный охотник решил потому, что нашел этот вариант более предпочтительным, чем необходимость признать, что он слишком слаб, чтобы пошевелиться. Хотя за ним ухаживали добрые руки, касаясь с уважением, он не смог бы их сбросить, даже будь это его главное желание.
Невидимые помощники взбивали подушки, затем подкладывали их ему под спину. Он бы возразил, но от боли в горле сказать любое слово – кроме самого грубого и короткого, – было невозможно. Очевидный выбор – «хватит» – как резко его ни рявкни, стал бы лишь насмешкой над его неспособностью остановить помощников. Хотя он принял молчание в качестве уступки своей гордости, корни неуютного ощущения уходили глубже.
Мягкая постель и подушки еще мягче – не та роскошь, которой наслаждаются тролли. Тонкая циновка на деревянном полу была верхом пышности на островах Эха. Многие тролли спали на земле, а укрытие искали только в том случае, если приходила буря. Податливый песок служил постелью получше, чем твердый камень Дуротара, но тролли не привыкли жаловаться на суровые условия.
Акцент на мягкости и комфорте раздражал Вол’джина, потому что подчеркивал его слабость. Рациональная частичка воина не могла поспорить, что в мягкой постели возиться с раненым телом намного проще. Спору нет, и спалось ему тут лучше. Но когда к его слабости привлекали внимание, это как будто вступало в противоречие с его натурой тролля. Тролли в тяготах и суровой реальности – как акулы в открытом океане.
«Отнять это у меня – все равно что убить».
Его застал врасплох стук кресла или стула справа. Он не слышал, как подходил тот, кто его принес. Вол’джин принюхался, и раздражающий запах, скрывающийся подо всеми остальными, налетел с силой кулака. Пандарен. Не просто пандарен, а один конкретный.
Голос Чэня Буйного Портера, низкий, но теплый, прошелестел шепотом:
– Я бы пришел к тебе раньше, но настоятель Тажань Чжу назвал это неблагоразумным.
Вол’джин силился ответить. Он желал сказать миллион разных вещей, но немногие укладывались в слова, которые соглашалось озвучить его горло.
– Друг. Чэнь.
Почему-то «Чэнь» далось проще, будучи мягче.
– Не буду играть с тобой в угадайку. Ты слишком хорош в этом. – Зашуршал халат. – Если закроешь глаза, я сниму повязки. Целители говорят, твои глаза в порядке, но они не хотели, чтобы тебя что-то беспокоило.
Вол’джин кивнул, зная, что отчасти Чэнь прав. Если бы к нему на острова Эха привели чужака, он бы тоже закрыл ему глаза, пока не решил, что пленнику можно доверять. Несомненно, так же рассуждал и Тажань Чжу, и по какой-то причине он решил, что Вол’джин стоит доверия.
«Дело лап Чэня, не иначе».
Пандарен аккуратно размотал бинты.
– Я прикрою тебе глаза лапой. Открой, и я медленно ее уберу.
Вол’джин сделал как сказано, буркнув что-то вместо сигнала. Чэнь понял правильно, потому что отстранил лапу. Глаза тролля заслезились на ярком свету, затем проступил образ Чэня. Пандарен остался таким же, каким его помнил Вол’джин – крепко сбитым, с добродушной аурой и интеллектом в золотых глазах. Это было приятное зрелище.
Затем Вол’джин посмотрел на свое тело и чуть опять не закрыл глаза. Простыня закрывала его до пояса, а все остальное покрывали бинты. Он отметил, что у него на месте обе руки и все пальцы. Длинные холмы под простыней сообщили, что и нижние конечности невредимы. Тролль чувствовал, как горло сдавливают бинты, мешая дышать, а зуд позволил предположить, что как минимум кусочек одного уха пришивали на место.
Он уставился на правую руку и заставил пальцы двигаться. Те подчинились, но ощущение движения достигло мозга не сразу. Они казались невозможно далекими, но, в отличие от момента, когда Вол’джин впервые очнулся, он их хотя бы чувствовал.
«Уже что-то».
Чэнь улыбнулся.
– Знаю, ты хочешь о многом спросить. Начать с начала или с конца? Середина – не такое удачное место, но можно начать и там. Правда, тогда середина станет началом, верно?