— Ты будто старые сапоги выкидываешь, а не мужа убиваешь. Зима близко. Ходить будет не в чем. Надо бы сначала новые присмотреть.
— Пусть урод будет влюблен в меня по уши на смертном одре. Теперь меня волнует лишь наследство, но хочу, чтобы он ответил за каждый свой загул и увидел меня счастливой с другим мужчиной.
Сара смеется и предлагает прогуляться в саду. Видимо, не хочет, чтобы я подслушивал детали. Под руку с гостьей они обходят три безымянные могилы и скрываются за беседкой.
С неба уже срываются мелкие капли. Пахнет дождем.
Я смотрю в сторону темного горизонта. Мой дом недалеко. Дом, в котором никто не перерезал мне горло… Прислушайся я к здравому разуму, сидел бы сейчас в своем кресле, попивая кофе с корицей, и думал только о работе.
Выйдя из спальни, я отправляюсь к ребятам.
Рон, по обычаю, поддакивает ведущему программы новостей, а Иларий, едва меня увидев, размахивает первым томом «Войны и мира», подзывает за шахматный стол.
— Ты шестьдесят восемь раз меня победил, какой смысл?
— Ларик самоутверждается, — встревает Рон. — Не весь день же Саре шмотки стирать.
Иларий закатывает глаза.
— Смотри свой ящик, — отзывается он. — Создавай видимость общения с сыном.
— С кем?
— Я твой длинный язык знаешь, куда засуну, гнида? — Рон вскакивает и несется с тумаками.
Отгородив Илария собой, я повторяю вопрос, но в ответ — молчание. Затем парень продолжает:
— У Рона два сына. Один из них на экране.
Я хмурюсь и подхожу к телевизору. Его сын ведущий новостей? Ясно теперь, с кем он дискуссии ведет. Мне отчасти жаль Рона. Он садится на диван и игнорирует всех вокруг. Я присматриваюсь к лицу ведущего. Да, сын определенно похож на отца: усталый, но грозный взгляд карих глаз, широкие плечи, маленькое родимое пятно над губой в одном и том же месте. Наследственное клеймо. Однако получился сын куда красивей отца.
Рон заметно побледнел, но сохраняет беспристрастность к окружающим. Быстро же меняется его настроение. Только что хотел Илария раздавить, а теперь строит из себя студень. Забавный человек.
— Дети не пытались узнать, что случилось с отцом?
— Их мать сказала, что Рон уехал за границу с другой женщиной, — отвечает Иларий. — Бросил их. Я говорил Рону, чтобы он позвонил кому-нибудь из них, но этот дурак ни в какую. Весь день с теликом разговаривает.
— Мать сказала? Но зачем?
— Перед тобой тот случай, когда Сара убивала по заказу, — усмехается Иларий. — Видать, больно хорошим мужем был наш Ронни.
Рон громко отхлебывает пиво, но молчит.
Обалдеть! Девушка в саду, Рон… Ведьма киллером подрабатывает! Может, и на меня заказ сделали?
Сажусь в кресло, в раздумьях постукиваю о поручень.
— А что насчет тебя? — вздыхаю я. — Ты ведь умер недавно. Скучаешь по кому-нибудь?
— Он маменькин сынок, — бурчит Рон, переключая каналы.
Иларий кривляет его и отмахивается.
— У меня только мать была. Больше скучать не по кому.
— Все равно не понимаю, почему вы безоговорочно выполняете поручения ведьмы.
Что бы Сара ни думала, я ей не слуга.
— Если она захочет, то применит магию, и будешь ей ноги вылизывать, — скалится Рон. — Ты ведешь себя борзо, пока она позволяет, Рекс.
— Ты ей долго сопротивлялся, не так ли? Что случилось потом? Как она усмирила тебя до уровня безвольной тряпочки?
— Не твое дело.
— Знаешь, Рон, с другими Сара и правда не церемонилась, — медленно произносит Иларий, клея закладку в книгу. — Рекс — другое дело. Хотел бы я знать секрет. Да и тело его до сих пор в подвале.
Я столбенею.
— Оставь меня в покое, — рычит Рон. — У меня пиво закончилось, а только оно и вызывает желание разговаривать с вами, идиотами.
Схватив Илария за плечи, я трясу его и громко тарахчу:
— Где мое тело? За какой дверью? Как ты туда попал? Как мне туда попасть?
Иларий отшатывается, задумчиво стряхивает с моего плеча воображаемый мусор — видимо, решает, стоит ли рассказывать, — затем отстраняется и шарит в карманах.
— Вот… возьми. — В руках парня звенит связка ключей. — Белая железная дверь в левой стороне подвала. Только это… Туда и обратно. Я пока Сару отвлеку. Чем-нибудь приятным.
— Утопи пару котят. Ей понравится. Или развлеки ее в спальне, — я кошусь на Илария, ожидая услышать то самое, что давно изгрызает мозги, но он лишь кивает.
И как это понимать? Он спит или не спит с ведьмой? И почему бы не спросить напрямую? Одновременно и хочется, и не хочется знать ответ, словно правда оторвет от меня кусок мяса.
Опрометью бросаюсь вниз по лестнице.
Липкий хлад пропитывает воздух подвала: атмосфера как в морге. Тусклый свет дрожит. Нервирует. Я двигаюсь по коридору. Тишина. Лишь шелест собственных подошв вылетает из-под ног.