— Ты владеешь телекинезом?
— Выйди.
— А почему так редко используешь?
— Рекс, — рычит она сквозь зубы.
Я пожимаю плечами. Стоило бы задуматься, откуда у человека такие способности. Почему их нет у других? Только вот я никогда не стремился докопаться до логических оснований существования магии или тайн загробного мира, или существования бога. Предпочитаю жить тем, что есть. Настоящим. Понимать суть вещей в мои цели не входит.
Сара разворачивается, угрожая кинуть в меня тесак.
— С телекинезом же удобнее, — продолжаю. — Не придется вставать за пультом от телевизора.
— Много сил забирает.
Сара издает тот звук, что в ее представлениях означает безрадостный смешок.
Пока я осматриваю длинные иглы на полке и укалываю одной из них палец, чтобы проверить остроту, ведьма агрессивно вздыхает. Она могла бы вышвырнуть меня. Одним взмахом. Однако ясно же, почему я еще здесь. Повод передохнуть. Саре тяжело дается роль истязателя.
— Думаешь, сознается? Девочка моя, он отрезал себе язык! Значит, есть кто-то, кого он боится больше тебя.
— Посмотрим. Я еще не начинала. Выйди и закрой дверь. Не надо ранить свою нежную детскую душу.
Я ухмыляюсь, как бы заявляя, что с поспешными выводами не согласен. Беру самую длинную иглу и приближаюсь к Саре, которая корчится от желания треснуть меня кочергой.
Наемник держится сторонним наблюдателем. Не слишком напуганным. Он уже понял, что Сара неспособна на жестокие пытки. На убийства — да. Там проще. Без лишних телодвижений. Раз ножом по горлу. И всё. Думаю, смерти мужчина и ждет. Сара не кровожадна. Она берет лишь то, что нужно для достижения цели, не получая удовольствия от чужих страданий. Она и зла к наемнику не испытывает. Он ведь обычный исполнитель.
А что же я? Насколько порочен?
Подхожу к мужчине вплотную и показываю ему иглы.
— Знаешь, что с этим делают?
Наемник щурится. Я беру его за запястье и приставляю иглу к пальцам.
— Загоняют под ногти. Невыносимая боль. И я это сделаю, если не заговоришь. Что скажешь?
Он поворачивает голову и плюет мне в лицо.
Новый гость
Три секунды… Крик проедает тоннели в ушах до самого мозжечка. Шесть секунд... Превращается в истошный визг. Девять секунд...
Сара дергает меня за плечо.
Я хочу отступить. Но чувство диковинное, хочется проникнуться и понять, почему мне жалко пленника, и одновременно я слушаю его крик, как чудную пасторальную симфонию. Почему готов проткнуть урода насквозь? Не ради себя, нет. Не ради Сары.
Он убил Ингу!
Сбил невинного человека, чтобы залезть в дом и остаться незамеченным! Разве он не заслужил этих страданий?
Я сжимаю зубы. Он должен ответить за свой поступок. Сурово. Могу ли я мстить? Могу ли наказывать? Или лучше предоставить это самой невесте?
Ведьма обхватывает мою талию и дергает. Когда понимает, что я не поддаюсь и продолжаю вгонять уроду иглу под ноготь, то хватается за медальон. Она рявкает, как бешеная, отбрасывает рубиновые волосы с выпученных сапфировых глаз:
— Довольно!
Я выдергиваю иглу и послушно разворачиваюсь, отбрасываю пыточный инструмент.
— И кто тут нежный? — прыскаю я, заглядывая в озадаченное лицо.
Наемник что-то хрипит.
— И почему ты просто не убьешь его?
— Живым он нужнее. Этот человек не поддается моим чарам, что очень странно.
— Я слышал о человеке, у которого зубы в носу росли. Вот это странно. Кстати, зачем тебе набор палача вообще сдался?
— Некоторые мужчины любят пожестче. Вожу их сюда… развлекаться.
— Что за чушь?
— Не хочешь слышать тупые ответы — не задавай тупые вопросы.
Мы медленно обходим друг друга.
Мне стыдно за свой поступок. Но чувствуя себя лучше. Отчего еще стыднее. Мной завладела жажда отмщения, а как с ней бороться — вопрос сложный, ведь когда поддаюсь импульсу, причиняю боль убийце... окутывает облегчение.
Сара меня удивляет. Слишком много жалости к тому, кто ее не заслуживает. Раз он наемник, то убил, возможно, десятки людей (как и она сама, к слову), и давно должен был получить по заслугам.
Думаю, ведьму злит не моя бездушность. Ее раздражает непослушание. Когда нарушаю ее запреты, а я делаю это постоянно — не ходи в подвал, не заглядывай через забор к соседям, не ройся в вещах, не ковыряй ногтем диван — Сара ругает меня паршивым наглецом, облезлым псом или другими гаденькими словами. Я, видите ли, покушаюсь на установленный режим, на общепринятые правила, на приказы, которые не подлежат обсуждению призраками дома.
В ответ я заверяю мою фурию, что никогда-никогда-никогда не стану подчиняться, что я ей не мальчишка и не животное. Потом получаю наслаждение от ее гнева, который продолжается минуту-другую. А жаль. В ярости Сара прелестна.