Однако успевает ошарашить меня словом: как раз когда я тянусь к шоколадным кексам, желая заесть гнев.
— Хорошо тебе головой в сортир понырять, Рекс.
— В смысле?
— Маффины отравлены.
Я выплевываю внушительный кусок теста.
Отравлены?!
Не раздумывая несусь в туалет и освобождаю желудок от яда. Вернувшись, вижу лишь Илария, выбрасывающего кексы в мусорное ведро.
— Честно, я не знал, что они отравлены! Корзина была подписана, как подарок Саре от клиентки, но оказывается: ее снова кто-то убить пытается, — оправдывается парень. — Рон утром попробовал их и мучился животом (нам-то яды не смертельны, мы и так мертвы, в отличие от Сары), а мне гад сказал, что маффины просто невкусные. Лучше не пробовать.
— Конечно! Он ведь ненавидит исключительно меня! — скалюсь я, одновременно обдумывая вероятность появления еще одного киллера.
Кто же эта темная лошадка? Кто так жаждет изжить нашу ведьмочку?
— Не совсем... Просто ты плохо его знаешь, — гундит парень. — На самом деле он переживает, что вы с Ингой помиритесь и тогда…
— Рон переживает? — перебиваю я, пиная корзину. Остатки ядовитых кексов прыгают по полу. — Да у него похуизм возведен не в квадрат, а в параллелепипед!
— У Рона нервы как стальные тросы. Он все держит в себе.
Как только до меня доходит, что Рон отправился к Инге — кулаки принимаются колотить мебель.
— Почему я должен это терпеть? — кричу, ретиво избивая дверь в кладовку.
Пробиваю кулаком дерево насквозь. Не дверь, а ширма. Чувствую руку Илария на плече. Выдыхаю…
Что я творю? Костяшки разбиты. В кровь. Я стараюсь выровнять гарцующее дыхание.
— Валерьянки? — предлагает Иларий, осматривая мои ладони. — И бинты. Давай принесу.
— Не надо, — отмахиваюсь, падаю на диван. — Все хорошо.
— Разве?
— Нет. Моя невеста предпочла мне грубого, страшного мужлана, в рот которого не ступала нога стоматолога. Как я должен себя чувствовать? И что она могла в нем найти? Короче... Раз мне не убить эту обезьяну, надо хотя бы рассказать Инге о том, какая он тварь. Почему я до сих пор это не сделал?
— Потому что Инга считает Рона своим единственным другом здесь? — осторожно замечает товарищ.
— Да что за чушь?! Я ее друг! Жених!
— Ты им был… — кашляет в кулак Иларий, — теперь вы мертвы.
— Мертвы, не мертвы. Это не значит, что Рон имеет право подкатывать к моей невесте. Бывшей невесте, плевать!
— Давай посмотрим с другой стороны. Ты сам ушел от Инги к Саре.
— Вот именно! Неловко! Словно у меня появилась аллергия на любимую кошку, пришлось отдать ее в хорошие руки, а она оказалась у соседа и теперь каждый день смотрит на меня ненавидящим взглядом.
— Инга не кошка, — смеется Иларий.
— Пусть Рон с кем-нибудь другим спит.
— С ведьмой?
Впадаю в ступор. Мысль о связи Рона и Сары заставляет меня трещать от ярости. Нет уж! Сары ему тоже не видать!
— С рукой своей пусть развлекается.
Иларий улыбается.
— Она тебе очень нравится, да?
— Кто? Рука?
— Ведьма.
— Не смеши.
— Ты прямо пылаешь, когда ее видишь.
— Лари... Сара меня убила. Я в принципе не способен ее любить. Это невозможно. Морально запрещено.
— О, Рекс... Разве можно запретить дождю упасть на землю? Или луне является по вечерам? Такие вещи нельзя контролировать.
Я сокрушенно киваю.
— Не понимаю, почему меня тянет к ней. Не только в красоте же дело.
— Ее безразличие, оно влечет тебя. Ведь ты не привык сдаваться. Кстати, если думаешь, что Сара спит с нами, то нет.
— Разве? А как же та брюнетка, которую она для меня привела?
— А что с ней?
— Ну, я думал, она должна была спать со мной, а Сара с Роном... вроде того.
— Странные у тебя предположения, — хохочет парень.
— Тогда к чему был тот концерт? Зачем она возбуждала меня?
— Не знаю, — белые брови выгибаются дугой. — Есть идеи?
Я иступлено моргаю.
— Сара нервировала меня специально. Не понимаю.
— Давай подумаем. — Иларий подвигается ближе. Опять запах ландышей. — На тот момент она пыталась тебя возбудить.
— И разозлить, — добавляю я. — Теперь вообще не обращает на меня внимание. Хотя много времени проводит в той комнате, где лежит мое (чудом не гниющее) тело. — Я поднимаюсь и нервно мерю шагами комнату, щелкаю пальцем по Жоржику, отчего паук в ужасе удирает в норку. — Она преследует какую-то цель. И это связано с моим телом. Определенно.
— Сложно сказать. Я раньше за ней такого не наблюдал. Убивает мужчин, да. Запирает души в подвале, да. Но труп в доме первый раз оставила. Тебе лучше спросить у Рона. Он здесь больше двадцати лет тусуется.