И откуда здесь мольберт? С собой притащил?
— Искусство, — отзывается Сара, поглаживая свое изящное бедро, окольцованное черной подвязкой.
Девушка лежит в море лепестков роз. Белые. Красные. Голубые. Одна стройная нога упирается в столб, поддерживающий малахитовый балдахин кровати. Напудренные блестками пряди растекаются по белой простыне.
Ох, и расфуфырилась! Дерзкий макияж. Эффектное нижнее белье.
Комната пропитана запахом лавандовых духов и жасминовыми благовониями.
Едва сдерживаюсь, чтобы не спросить: по чем будите, сударыня?
Мозг вовремя приказывает зубам закусить язык. И я молчу. Гнев Сары слишком токсичен: распространяется со скоростью штормового ветра, просачивается во все щели дома, под каждую дверь, в каждую пробоину души и портит всем настроение. Лучше не связываться.
Замечая мое недовольство, ведьма ухмыляется, поправляет чулок и тянется к подносу с клубникой. Черпает ягодой взбитые сливки. Откусывает. Медленно... Предельно медленно. Белые капли падают на грудь. Стирая это безобразие, Сара слизывает ванильные сливки с кончиков пальцев.
Подмигивает мне, змеюка...
Издеваться, значит, вздумала?
— Малой, тебе рисовать больше некого, кроме взрослых теток? — рявкаю и встаю прямо перед парнем. — Убирайся отсюда. Сейчас же!
— Это кого ты теткой назвал? — женский голос из-за спины.
Согласен, ведьма выглядит не намного старше парнишки. Но досадить ей не помешает. Вконец распоясалась!
Я беру холст и вручаю мальчишке, толкаю его к выходу, но тяжесть в груди вдруг сковывает движения. Поворачивая голову, понимаю: Сара держится за медальон.
— Твой жених? — мямлит дурачок с челкой.
— Упаси боже, — фыркает Сара и подкидывает дюжину лепестков роз. — Прочь, Рекс! Я заказала портрет. Ты портишь творческую ауру безвкусицей.
— Не удивлен, учитывая твою любовь к собственной заднице. — Я склоняюсь к парню и громко шепчу на ухо: — Повесит в спальне и будет по ночам сама на себя…
— Сва-лил! — раздельно рычит Сара. — Или я нарисую голым — тебя, намеренно уменьшу необходимые детали и повешу в гостиной. Думаю, Рону понравится.
— Не забудь уродливый прыщ на лбу нарисовать, который она замазала косметикой, — подначиваю я, радуясь перекошенной гримасе Сары. — И чуть жирка добавь на…
— Все сказал? — перебивает ведьма и указывает на дверь.
Тело вновь слушается и, встряхнув руками, я посылаю ведьме воздушный поцелуй. Делаю шаг к двери, но что-то заставляет еще раз взглянуть в сторону кровати. И не зря. Из-под подушки, между несколькими белыми лепестками, я замечаю роковой блеск.
Нож.
Она хочет убить мальчика…
ГЛАВА 15. Отголосок
Нет… Серьезно? Сара не убьет его. Он ребенок! Ему и двадцати нет!
— Вон! Пошел вон! — ору, кидаясь на ведьму. В этот раз она не успевает остановить меня: прижимаю ее запястья к одеялу и наваливаюсь сверху. — Чтобы больше тебя не видел, сопляк!
Парень, на бегу извиняясь, юркает за дверь.
— Отпусти! Сейчас же! Да как ты смеешь? — брыкается Сара, пока я нависаю над ее полуобнаженным телом.
Черное белье просвечивает лишние детали ее груди… Не лишние, на самом деле, очень даже нужные — но лучше бы подо мной скрипела плоскогрудая доска.
Проклятье! Неужели меня не мог убить кто-нибудь поуродливее?
Ведьма извивается, старается выползти из-под меня, постанывает от недовольства. И знаете, природа есть природа. Напрягает… Ее прикосновения поджигают фитиль, и скоро я взорвусь, как склад, набитый фейерверками. Тяжело вздыхаю и тираническим голосом начинаю журить:
— Ты хотела убить его? Господи, он ребенок! У тебя хоть какие-то моральные принципы есть? Зачатки совести? Хоть один зародыш доброты в этом кровожадном бесовском сердце имеется?
Тыкаю между ее грудей и считываю в синих глазах желание покромсать меня на канапе.
— Если еще раз вмешаешься в мои дела, я отрежу двадцать один палец на твоей туше, и сделаю так, что ни один не восстановится, — заявляет ведьма пинаясь. — Ножом я резала клубнику. Какая же ты заноза в заднице, Рекс! Везде лазишь. Везде ковыряешься, точно крыса помойная. И пользы от тебя — ноль.
— Твой нож размером с секиру — то, что надо для резки фруктов. Кому ты мозги пудришь? Сколько мальчику лет? Ты соблазнить его хотела? Мерзость!
— Ему уже восемнадцать!
— Охренеть, как это все меняет!
— Заткнись!
— Чокнутая!
— Кичливый петух!
— Похотливая мегера!
Сара скалится.
— Я никого не соблазняла!
— Это говорит обнаженная девушка на лепестках роз?
Я хмыкаю. Притягиваю ведьму, впечатываю в свое тело. Кофта приподнимается. Тепло нашей кожи соприкасается, заставляя сердце колотиться, а рассудок отключаться. На секунду мы оба застываем, буравим друг друга взглядом. Ресницы Сары трепыхаются, когда мои губы задевают ее щеку.