— Чего же ты желаешь, Рекс? — вдруг выдает Волаглион. — Неужели Сару?
— Оставь ее в покое, — скриплю я.
Мы стоим в двух метрах друг от друга. Все в нем непроницаемо: мощь крепкого тела; призрачные эмоции; неизменно-суровый баритон и браслеты-татуировки на запястьях — треклятые, не дающие покоя. Что за символы? Почему у Висы такие же? Где я видел их раньше?
— Ты хочешь защитить ту, кто убила тебя? — усмехается демон и вальяжно (какая светскость! какая важность!) показывает на свою грудь. — Ту, кто вырезала твое драгоценное сердце...
Сара глядит так, будто сам факт моего существования внезапно застал ее врасплох.
— Оставь ее, — повторяю, гоня прочь мысли. — Сейчас же!
Волаглион ухмыляется и с обольстительной ухваткой поворачивается, чтобы окинуть взглядом ведьму, потом — меня.
«Посмотрим, будешь ли ты так же дорог ей, как она тебе», — звучит голос демона в голове.
— Душа моя, — его голос уже не в голове: голос, обращенный к Саре. — Сдери-ка с него кожу.
— Что? — это уже два голоса. Мой. И ведьмы.
— Живо, — убийственно-ледяной баритон Волаглиона.
Все вечности сливаются в один миг.
Падаю на колени. Кажется, что я одновременно порезался о миллион бумажных листков — всеми возможными частями тела — и стал одной большой раной. Кожа на пальцах бурлит. Западное окно гостиной открыто, и сырой осенний вечер, затаив дыхание, слушает мой крик. Сквозь боль я поднимаю голову и гляжу на Сару. В синих глазах — космическая пустота. Акустика дома придает моему стону такую глубину, что право же, я пугаю воплем сам себя. Не знал, что вообще так умею.
Происходящее кажется злокачественной опухолью, против которой ничего нельзя сделать, она разрастается и поглощает, уничтожает изнутри — и, поверьте, дело не в лютой боли, дело в том, как беспрекословно ведьма решила выполнить приказ демона. Не раздумывала и секунды! Твою мать... и секунды!
Эта мысль заставляет стонать не только оттого, что с меня клочками сыпется эпидермис — о нет, нет, проклятый случай! — но и от обиды.
— Сара... — хриплю я.
Боль утихает.
Волаглион кладет ладонь на плечо ведьмы, и с новой силой истязание продолжается. Мучительница поднимается с дивана и идет ко мне — держится за медальон.
На моих фалангах обнажаются кости. Волаглион стоит позади (изверг преисподней!), он держится властительной тенью ведьмы. Я никогда не видел на лице Сары такое страдание. Ей жалко меня. Ей больно. Тяжело... но она исполняет приказ.
— Какая инфернальная ноша... чувства к человеку, которого нужно ненавидеть, — выговаривает демон, закладывая руки за спину и выпрямляясь во весь рост.
Я хочу ответить. Хочу послать в бездну. И его. И ее! Хочу, чтобы они оба сгинули, провалились под землю. Ах, мало ли чего я хочу?
Моя ненависть — как осколки стекла в венах, путешествует по телу и режет в самых неожиданных местах, возрождается вновь и вновь, каждый раз, когда я забываю о том, с кем имею дело. Слишком много боли. Невыносимо много.
К черту! Забудьте обо всем, что я говорил, ибо хочу я одного — покончить с кошмаром. С этой псевдожизнью!
Я, жаждущий раздавить всех на своем пути, на карачках ползу к ведьме. Падаю лицом к ее ступням. Белоснежная кожа окрашивается каплями крови. Запах лаванды и шалфея ударяет в нос. В мгновение боль прекращается. Я, жалкий щенок, обнимаю ведьмины колени — очень попрошу вас не издеваться надо мной в будущем за это помутнение рассудка — и борюсь со скопившемся зудом мести. Затем, держа Сару за подол халата, хриплю:
— Ненавижу...
Сказал, да, только кому сказал? Саре? Или Волаглиону?
Обоим, да?
Кожа снова обтягивает кисти. Жуткие язвы исчезают.
Шатаясь, поднимаюсь.
Демон неотрывно смотрит на Сару. Молчит. О чем-то думает. Затем делает три шага и взмахом откидывает Сару в сторону. Ведьма ударяется об угол стены. Волаглион почти впритык ко мне. Понимаю: мне конец. Живого места на мне скоро не останется.
Попытаюсь, конечно, бороться. Однако что-то подсказывает — бесполезно.
Волаглион хватает меня за шею. Поднимает над полом.
— Какой твой самый большой страх, Рекс? — шепчет демон.
Я чувствую, как горит и плавится моя кожа под его пальцами. И кое-что еще... Холод и тонкий женский крик. Я знаю откуда он. Из подвала. Я словно рассыпаюсь и по крупицам улетаю за таинственную дверь, навстречу странной жутковатой песне, зовущей в гости.
Нужно срочно что-то предпринять. Иначе — мне конец. Ситуация безвыходная.
Страх испаряется. Безрассудство мутит разум. Я готов вцепиться зубами во вражеское горло! Вывернуть урода наизнанку! Однако прилив уверенности разбивается о невидимую стену. Сара подбегает (вижу ее за спиной демона) и берется за медальон.