Я засматриваюсь на неуемные рыжие пряди, они пружинят на молочных скулах.
— Где Волаглион? — спрашиваю и поднимаюсь на ноги.
Тяжко... Ступни разъезжаются. Кости скрипят. Сара не отвечает, и я вновь задаю вопрос:
— Ты… как ты? В порядке?
Ведьма усердно мешает клокочущую жижу. Ковыляю несколько метров. На ее оголенных плечах, шее — синяки. Не сомневаюсь: под платьем — шахматная доска.
Она еле на ногах стоит. Шатается. Хоть и хочет всем видом показать, что это не так. Зачем казаться сильной там, где куда уместней показать слабость? Я не булыжник. Все понимаю.
— Сара... — тянусь к ней, пробую заглянуть в глаза, но получаю шлепок по ладони и убираю руку. — Давно он с тобой так? Почему...
— Как ты попал в башню?! Как нашел заклинание? — осекает ведьма мою искреннюю жалость и кричит: — Книга на латыни! Ты знаешь латынь?
— Заклинание?
— Не притворяйся! Ты освободился от влияния медальона!
— Освободился?
Ведьма стукает меня поварешкой.
— Ты эхом заделался? Хватит повторять!
— Помню, что потерял сознание, прочитав какую-то строчку в книге, — я растираю ноющее плечо.
Поварешка-то горячая! Прямо из кипятка вынула и огрела! Садистка.
Сара бросает в котел радужный камень. Темные капли варева выплескиваются и забрызгивают красную ткань платья, затем ведьма хватает меня за воротник. Синие ошалелые глаза пугают. На щеках ссадины.
— Лжец! — рявкает Сара. — Тебе помог Олифер! Почему он помогает тебе? Отвечай!
— Не знаю я. Не знаю! Он ведь не разговаривает! На что ты злишься?
— Вот просто взял и решил привести тебя в мою секретную башню?
— Не особо-то она и секретная. Все знают, что она есть, но, видимо, только я знаю, где вход. И как ты поняла, что я освободился от влияния медальона? Я ведь без сознания тут валялся. Что это вообще значит?
— Когда я тебе приказывала встать — никакой реакции.
Сара берется за медальон и шипит:
— На колени!
Ноги слушаются и не собираются выполнять приказ ведьмы (поверить не могу!), но все же опускаюсь. Ведьма выставляет лодыжку. Из выреза платья выглядывает обнаженное колено.
— Оближи...
Серьезно? Я с трудом не хохочу. Улыбаюсь и припадаю губами к нежной светлой коже, замечаю на икре еще синяки. Что он с ней делал после моего ухода?
Левой рукой хватаю Сару за бедро, а правой — за талию. Ведьма взвизгивает. Смеясь, я падаю на задницу и тащу девушку за собой: теперь она сидит на мне.
Спины касается мягкая медвежья шерсть. Серым облаком взлетает пыль, отчего мы оба чихаем.
— Здесь хоть кто-то убирает? — продолжаю смеяться.
— Идиот! — восклицает Сара, стараясь подняться, но я держу ее за бедра. — И что в тебе особенного? Почему Олифер решил помочь?
— Может, я избранный? Может, у меня есть скрытые таланты?
— Да, как у сорняка на асфальте! Убери руки!
Улыбаясь, я крепче сжимаю пальцы на упругих ляжках.
— Значит, теперь мы на равных? И ты ничего не можешь заставить меня сделать? Совсем другое дело!
— Отпусти, — дергается ведьма.
Я придавливаю ее к полу.
— А вот и нет. Теперь ты ответишь на все вопросы, Свеколка.
— Убери с меня свою жирную тушу!
— Ниче она не жирная, — возмущаюсь, щипая Сару за зад.
В ответ — звонкая пощечина. Об затылок стукается десяток крысиных черепков. И поварешка, мать твою за ногу!
Точно, забыл. Ведьма телекинезом владеет. Я наваливаюсь на нее сильнее, чтобы не дергалась, но вмиг — весь боевой настрой испаряется. Глаза Сары наполнены влагой.
Мне делается стыдно. Не то слово, стыдно...
— Эй, — глажу ее щеку, шепчу: — Сколько это продолжается? Как давно он издевается над тобой?
— Тебя это не касается.
— Не выпендривайся, детка. Обычный вопрос. Все, что происходит в доме, касается и меня.
— Больше ста лет, — говорит Сара.
И снова этот взгляд...
Страх? Боль? Отчаяние. Теперь я понимаю. Мы оба в клетке. Ведьма затянула меня в тюрьму, которую соорудил наш общий враг. Волаглион.
— Разве нет способа избавиться от него? Любого можно убить.
— И ты решил, что обычный кинжал убьет демона? Ничего глупее в жизни не видела!
— Я хотел помочь! Остановить его!
— Да? Волаглион рассвирепел от твоего сумасбродства и отыгрался на мне. Помог, спасибо! Дебил ты, Рекс!
Сара выкарабкивается из-под меня. Я не держу. Она поднимается, оправляет платье и возвращается к бурлящему котлу, молча мешает жидкость. Запах варева меняется на сладко-горький.
— Прости, я... не мог смотреть, — сиплю, но Сара даже головой не ведет.
Минута. Две. Молчание... Полный игнор!