Волчата

Сартинов Евгений Волчата

Сартинов Евгений.

Волчата

*(Эта повесть, лишь эпизод романа "Маятник Мести")

1.

Сержант Зубов приоткрыл глаза и, зевнув, глянул на часы. Это свойство просыпаться в точно намеченное время всегда поражало его сослуживцев. Вот и сейчас электронное табло высвечивало три часа тридцать минут. До смены караула оставалось еще полтора часа. В их части, как и во всей армии, не хватало солдат, и часовые стояли по три часа, а вместо положенного начальника караула - офицера на этот отдаленный склад старшими отряжали сержантов.

Зубов мог бы, как говорят, "забить" на службу и спокойно спать себе в караулке, но сознание того, что в подчинении у него полтора десятка "салабонов", придавало сержанту особую степень самоуважения. И он вопреки природной лени раза три за ночь делал обход постов, изрядно пугая дремавших новобранцев. Кроме практической пользы, Зубов получал еще большее эстетическое наслаждение, видя испуганные лица солдат. Вот и сейчас он по-кошачьи, на цыпочках подошел к двери и, потихоньку приоткрыв ее, выглянул наружу.

Увы, здесь его ожидало полнейшее разочарование. Метрах в пяти от караулки, под деревянным грибком, предохраняющим от дождя, Зубов увидел широкую спину Рафика Садыкова. Сержант называл его не иначе как "хитрый татарин". Прозвище это Садыков заработал за то, что сержант за месяц еще ни разу не смог поймать его спящим, дремлющим или хотя бы сидящим на корточках. Зубов ставил Рафика на пост рядом с караулкой намеренно, и все равно ему не удавалось застать парня врасплох.

Надев бушлат, - сентябрьские ночи уже холодили вовсю, несмотря на ласковое дневное тепло бабьего лета, - Зубов вышел на улицу, закурил и окинул придирчивым взглядом расплывшегося в улыбке Садыкова:

- Стоишь, хитрый татарин?

Рафик сверкнул белыми крупными зубами и, взяв под козырек, бодро ответил:

- Так точно, товарищ сержант.

- Ну-ну. Смотри мне, - пригрозил непонятно зачем и почему сержант, передернул плечами и, застегиваясь на ходу, скрылся за углом караулки.

Садыков переждал еще минуты две, затем глянул на часы и, улыбнувшись, отошел в сторону большого пожарного ящика с песком. Пятнадцать минут отдыха ему было гарантировано. Именно столько времени уходило на один круг вокруг склада. Прислонив автомат к ящику, Рафик уселся рядом, поводил уставшими плечами и, с наслаждением прислушиваясь, как гудят нашедшие наконец покой ноги, закурил. В этом и заключался метод "хитрого татарина".

Он уже докуривал свою "Приму", когда из окружающей его темноты раздался странный звук, словно шелест крыльев быстро летящей птицы. И пронзительная боль, резанувшая сердце, оставила ему сил только на то, чтобы коротко простонать.

Уже подходя к караулке, Зубов на несколько секунд остановился. Тишина в этих местах была удивительной. Склад химического оружия, произведенного еще до Отечественной войны, был вынесен на несколько километров от города. Сюда чаще доносилось пение петухов из ближайшей деревни, чем стук поезда или гул машины. Сержанту это напоминало родное село. Первое время Зубов еще как-то боялся охраняемой им притаившейся смерти. Да и было почему: за пятьдесят с лишним лет сгнили даже крепкие армейские ящики и кое-где проглядывали покрытые ржавчиной остроконечные чушки снарядов и кургузые бочонки авиабомб.

Но человек привыкает ко всему. И теперь на Зубове не было не только положенного по инструкции противогаза, но и оставленного в караулке автомата. Лишь болтался на поясе штык-нож, шиковатая причуда "стариков" да дембелей.

Прервав размышления, сержант завернул за угол и от удивления даже вытаращил глаза. Садыков явно спал на пожарном ящике, откинув назад голову и прислонившись спиной к стене.

- Нет, ты совсем оборзел! - рявкнул сержант.

Но "хитрый татарин", вопреки ожиданиям, остался сидеть, не вскочил, не вздрогнул, даже не пошевелился.

Не понимая в чем дело, Зубов сильно толкнул его в плечо, и тело часового расслабленным ватным мешком завалилось набок, затем перекувыркнувшись, упало на землю. Но больше склонившегося над ним сержанта поразила увиденная им наконец продолговатая ручка ножа, торчавшая в груди часового. Зубова прошиб холодный пот. Плашмя упав на землю, он лихорадочными движениями испуганной ящерицы прополз оставшиеся до двери три метра и, ввалившись в караулку, заорал что-то непотребное, всполошив отдыхающих солдат. Потом схватил свой автомат, трясущимися руками передернул затвор и, выскочив наружу, принялся отчаянно палить длинными очередями в окружающую темноту. При этом Зубов попутно разнес в щепки деревянный грибок и остановился только когда в магазине "Калашникова" иссякли патроны.

2.

Сергей Шелехов, следователь прокуратуры города Волжска, прибыл на место происшествия в половине седьмого утра. Выйдя из машины, он зябко передернул плечами и, зевнув, двинулся к небольшой кучке людей, стоящих метрах в двадцати от колючей проволоки. Шелехову недавно исполнилось двадцать шесть, но выглядел он для своего возраста достаточно солидно. Среднего роста, довольно плотного сложения, Сергей сразу вызывал симпатию благодаря спокойному и умному выражению лица, хоть оно и было круглым, курносым, с широко посаженными темно-карими глазами. Но именно глаза говорили много, если не все, о характере Шелехова. Недаром спустя всего полгода после окончания юридического его забрали в прокуратуру.

В группе офицеров Шелехов сразу узнал следователя военной прокуратуры Симонова, седого майора в легком летнем плаще. Они встречались и раньше, где-то год назад, по делу об убийстве мэра города лейтенантом местного гарнизона, поэтому официальничать не стали.

- Добрый день, Владимир Семенович, что тут у вас стряслось? - спросил Шелехов, подавая майору руку.

- Скорее доброе утро, коллега, - поправил его Симонов. - Думаю, что это дело по вашей части. Хотя, конечно, и мы, и ФСБ также будем над ним работать.

- Почему по моей? - полюбопытствовал Сергей. - Вы имеете в виду гражданскую прокуратуру?

- Да, - подтвердил майор. - Сейчас вы в этом убедитесь.

Он обернулся в сторону лесопосадки и крикнул двум экспертам, разглядывающим что-то на земле.

- Ну, что там у вас, скоро будет готово?!

- Сейчас, - донеслось в ответ.

Немного спустя тот же криминалист махнул рукой.

- Готово! Можете идти.

Оба следователя подошли и уставились на землю. На небольшом пятачке сырой земли метра два на два отпечатались следы нескольких подошв и чуть смазанный протектор велосипедных шин.

- Вот, полюбуйтесь. Видели такое? Убийца приезжает на велосипеде, и следы ног. Одни тридцать шестого размера, другие тридцать девятого. Забавно, да?

- Кроссовки?

- Да, довольно новые.

- А это что? Это... - Шелехов нагнулся пониже.

- Кровь, - подтвердил Симонов. - Сержант палил с перепугу в белый свет как в копеечку, но, похоже, все-таки попал. В одном месте, - Симонов показал рукой, - крови особенно много и обрывки материи. Скорее всего пуля достала убийцу там. А еще мы имеем странное орудие убийства. Вот, посмотрите.

Они подошли к микроавтобусу, Симонов кивнул одному из экспертов:

- Ну-ка, покажи нож.

Тот молча открыл потертый дипломат и пододвинул его поближе к свету. Сергей присвистнул. Длинное, сантиметров пятнадцать в длину лезвие ножа было заточено наподобие кинжала, обоюдоостро. Но не это удивило Шелехова. Ручка ножа. Вернее, то, что было вместо нее. Сергей нагнулся поближе, разглядывая ребристую поверхность, и сказал с удивлением:

- Это же напильник!

- Да, переточенный на наждаке плоский напильник, драчовый. Судя по тому, что ручку даже не пытались скруглить, чисто метательное оружие.

- Чушь какая-то, - крутнул головой Шелехов. - Велосипед, нож, переточенный из напильника. Все как-то... странно, несерьезно.

- Еще как серьезно. - Симонов вздохнул и вытащил сигареты. Солдат-то убит. Он, видно, решил отдохнуть, присел на ящик. Темный силуэт на белой стене. Бросок на двадцать метров, затем они вырезали два ряда колючей проволоки - кусачки мы нашли чуть подальше в кустах, подползли к телу и забрали автомат.