Нукеры пристроились в спину серой колонне половцев Берук-хана, бросивших майно, нахлёстывающих коней — лишь бы выскочить из начавшейся над Ирпенем мясорубки.
Бешеная двухчасовая скачка не успокоила молодого хана. Уже на льду Днепра, вырвавшийся из рук своих слуг, Конча набросился на наблюдавшего за отступлением своего отряда Берука. Визжал, вопил о предательстве, брызгал слюной.
«Ничто так не обижает как правда».
Хан Беру не отличался находчивостью в словесных перепалках: просто огрел Кончу камчой.
Бить хана, по лицу, плетью… только смерть смоет такую обиду.
Только что Белгородской детинец был осаждён со всех сторон множеством вооружённых отрядов, и вот, уже само киевское войско оказывается окружённым со всех сторон. Ворота в детинце распахнулись и радостно орущие смоленские гридни, нахлёстывая отощавших коней, кинулись преследовать беспорядочно отступающие киевские отряды. Следом повалила вопящая от восторга пехота, собранная из местных жителей и успевших выскочить с Ростиком беглецов.
Наконец, под своим знаменем, в окружении телохранителей и старших воевод из ворот выехал Великий Князь Киевский Ростислав Мстиславович. Государь.
Обозрел подъехавших к нему князей. Освободителей от осады. Отметил присутствие сына Долгорукого — Василька Юрьевича, князя Торческого. Сын старого противника исполнил свой долг. Это хорошо, не ожидал. Отсутствие другого сына Долгорукого — Глеба Юрьевича (Перепёлки). Но дружина из Переяславля пришла. Тоже хорошо. Но не настолько.
Князь волынский, племянничек. Что пришёл — хорошо. Но… опять будет «громкие слова говорить», опять оказываюсь ему должен.
— Что ж братия, поедем же к битве. Сбережём, поелику возможно, кровь православную.
Киевское войско могло, вероятно, устроить нормальный бой. Но…
Наполеон: «Армия баранов, под предводительством льва, сильнее армии львов с бараном во главе».
Два года назад, на этом же месте под Белгородом, узнав об измене берендеев, Изя бросил армию и убежал в Киев. Судьба сделала круг и снова столкнула его с берендеями на этом же поле. И Изя снова побежал.
Только ситуация чуть другая: противник уже ввязался в бой. А разбавленная новобранцами, киевским пополнением — собственная дружина уже не могла плотно прикрыть своего сюзерена.
Карамзин:
«Изяслав бежал и погиб без мужественной обороны: неприятельский всадник, именем Выйбор, рассек ему саблею голову. Великий Князь и Мстислав нашли его плавающего в крови и не могли удержаться от слез искренней горести.
„Вот следствие твоей несправедливости! — сказал первый: — недовольный областию Черниговскою, недовольный самым Киевом, ты хотел отнять у меня и Белгород!“. Изяслав не ответствовал, но просил воды; ему дали вина — и сей несчастный Князь, взглянув дружелюбно на врагов сострадательных, скончался 6 марта 1161 г.
Пишут, что он в битвах обыкновенно носил власяницу брата своего, Николая Святоши, а в сей день почему-то не хотел надеть ее. Разбив Половцев, Олегову дружину, Князя Северского, взяв их обозы, победители отослали в Чернигов тело Изяслава, искренно оплаканного братом Святославом и еще искреннее Иоанном Берладником. Сей злополучный Галицкий Князь, утратив в Изяславе единственного своего покровителя, уехал в Грецию и кончил горестную жизнь в Фессалонике, отравленный ядом, как думали современники».
Пожалуй, нужны несколько комментариев.
Двоюродный брат Святослав (Свояк) оплакивал покойника искренне, с удовольствием, от всей души — никто не сделал Свояку более зла в жизни, чем его двоюродный брат Изя.
В последних, уже мартовских, их письмах друг другу Свояк отказывался признать Изю Великим Князем, советовал уйти на левый берег Днепра и там ждать суда русских князей. Изя отвечал, что ему лучше умереть, чем идти в голодный Вырь-городок. Если бы Изя победил — туда бы побежал Свояк.
Берладник оставался в голодном Выре с женой Изи, остатками казны и своей малой дружиной. Получив известие о смерти «своего покровителя» он прихватил всё это и побежал на юг.
Изина супруга отнюдь не была простой «детородной машиной». Кстати, детей, кроме единственной дочки, у них не было. Дама была… политически активная. План выкупания знатных русских пленников у половцев был запущен и исполнялся при её активном участии. Влияние её на Изю было столь велико, что выбитый из Киева он специально остановился ожидать её в Гомеле. Хотя это было весьма рискованно: галичане спешно искали его по всей Руси.