Мэр покивал, отведя взгляд в сторону.
- М-да, - хмыкнул он. - Устроил нам настоящий мохнатый террор. У нас нет огнестрельного оружия. Что было - давно отстреляли. Мы и псов на волка пускали. Находили только туши. А это свирепые волкодавы. И рейды устраивали, и... Двенадцать мужиков последовали за ним. И канули.
Мэр искоса посмотрел на волчатника, подумал и побарабанил пальцами по столу. Ощущал себя вожаком поселения. Не позволял трогать ржавый танк, который был его добычей. Этот трофей был символом его клыков. Однако волк дал ему понять: мэр не может защитить свою территорию.
- Хо-ро-шо, - вздохнул он. - Сколько?
- Полторы.
- Дам триста. Без предоплаты.
- Так не пойдет.
Мэр пожал плечами.
- Тогда покиньте мой дом.
- Это опасная работа.
Мэр вновь презрительно хмыкнул.
- До войны я работал шахтером. У меня каждый рабочий день был последним. Я получал в месяц тысяч тридцать старыми. За тридцать бумажек я оставлял под землей свое здоровье. Хозяин шахты ездил на «майбахе». Я посчитал. Эта машина - ровно тридцать три года моей работы. Он никогда в эту шахту не спускался. Только продавал уголь, который мы добывали своими руками. Нам же перепадали с этого крошки. Уважаемый, не говорите мне об опасности своей работы. И уж тем более не говорите мне о справедливости. Иначе я дам вам по роже и вынесу на улицу.
- Тремя сотнями я не окуплю даже боеприпасы. Чем же ты тогда отличаешься от того барыги на «майбахе» с шахтой? Делаешь всё то же: люди пашут на тебя, рискуют, а ты им крошки сыплешь. И все сливки твои. Тот барыга, поди, тоже под шумок из подворотни выскочил и шахту себе прибрал. Как и ты - вот это поселение.
Мэр улыбался.
- Тогда оставьте всё, как есть, - пожал он плечами. - И уходите, если не нравится рынок.
- Я уйду, - внушительно сказал волчатник. - Волк останется. Продолжит убивать. Вы будете хоронить детей, хоронить жен, стариков. Сможешь с этим жить?
- Хо-хо! - засмеялся мэр. - Живу с этим. Очень давно живу. А ты не тащи мораль из прошлого в сегодня. Спроси местных: что думают о смерти людей? Знаешь, что тебе ответят? Естественный отбор. В обратом ты их уже не убедишь.
- Раз уж ты сам завел речь о справедливости... - Волчатник сел поудобнее. - Я был в школе. И мне говорили: учись хорошо, чтобы не работать на дядю. И я учился. Меня хвалили и ставили в пример. Нас заставляли носить одинаковую форму. Чтоб мы были равны. Но после занятий все выходили на улицу. И сразу было видно, кто из нас ровнее остальных. Потом я учился в универе. Мне говорили: качественное образование - это путь к достойной работе. И я учился. Меня хвалили и ставили в пример. Я получил красный диплом - и не смог найти себе работу. И мне сказали, что я просто неудачник.
- Вот видишь, - криво улыбнулся мэр. - Слова школьных учителей сбылись. На дядю ты ни дня не работал.
- Да. Ни один дядя меня на работу так и не взял. Вот это я понимаю - ирония...
- Вот так мы и просрали страну.
- Да. С радостью и облегчением...
- Знаешь, а меня всё устраивает. Жутко - да? Я при делах и чего-то стою. Всё лучше, чем пахать от заката до рассвета и сдохнуть в сорок лет, не накопив даже на могилу. Я чтобы мать похоронить - место на кладбище в кредит брал.
- Выплатил?
- Война всё списала.
Мэр поднялся, прошелся по кабинету.
- Дам пять сотен.
Волчатник встал и протянул руку:
- Договорились.
- М-да, - хмыкнул мэр. - Если человеку загорелось себя угробить - его ничем не остановить.
-5-
Они нагнали его в лесу. Нагнали впятером. Окликнули изрядно дерзким тоном, но не рискнули приблизиться. Волчатник обернулся и увидел топоры в кряжистых руках. Скинул ружье, вдавил приклад в плечо и нацелился на бородатых мужиков.
Долго глядели друг на друга, как дикие звери. Будто принюхивались, прежде чем начать разговор.
Главный из пятерки поднял топор, пытаясь внушить охотнику свои мирные намерения. Но топор был в руке, а не на земле. И волчатник не снимал главаря с прицела.
Несмотря на радушную улыбку, главарь не отделился от остальных.
- Мы тебя не тронем, - обещал он.
- Это я гарантирую, - ответил волчатник, целясь ему в грудь.
- Слушай, зачем тебе это?
- Я бы задал вам тот же вопрос.
- Думаешь, тебе благодарны будут?
- Я похож на человека, который благодарностями сыт?
Волчатник вдавил приклад в плечо сильнее. Руки потели. Он видел, как остальные «лесорубы» постепенно расходятся, словно задумали взять его в кольцо. Поведение полков, подумал он. Волчатник хорошо себя знал: если они окружат его, он не сможет подорвать себя гранатой - слишком силен инстинкт самосохранения, слишком цепок страх. В мечтаниях проще представить себя героем.
- Уходил бы ты. По-хорошему.