Волчатник закрыл глаза и глубоко вдохнул сырой аромат леса. Ощущал, что здесь он нужен. И был благодарен за то, что добрый мертвец избавил его от старого мира.
Ощущал себя первобытным человеком в шкуре и с копьем. Охотником на волков, которые терроризируют племя, внушая ему отчаяние и ужас. Он может их спасти.
И про себя заключил: если для мужика нет места в мире - он отыщет свое место на войне.
-7-
Он видел сон. Один и тот же кошмар, который являлся к нему каждый раз, когда он отключался от реальности. Ему снился отец, и он никогда не видел его лица. Видел только грубую рабочую руку. Отец отмахивался от него и говорил:
- Вы пропавшее поколение...
Сын захлебывался от возмущения.
- Кто это говорит? - восклицал он с буйством. - Вы на себя посмотрите. У вас нет права судить нас. Вы нас растили. Вы были для нас примером. А теперь вздыхаете и ахаете! Где вы были, когда вашу страну по кускам рвали? Забились по углам своих бесплатных квартир и носу не казали на улицу. В окна глядели, чем дело кончится. Страну вашу разломали и разграбили. А вы повылазили на руины и стали досадливо качать головами. Мол, как же плохо вышло! И тут же начали плодиться. Прям на руинах! Нарожали детей и забили на них. Пускай сами растут, как сорняки. Самостоятельнее станут! И мы росли на руинах. Теперь вы думаете, что седина и морщины дают вам право нас осуждать? Это вы - пропавшее поколение. Что нам осталось после вас? Ипотека и учеба в кредит. И образование, которое нахрен не нужно, потому что при бабках будет какой-нибудь Петя с ай-кью в отрицательной степени и батей-чиновником, который сынка устроит, как надо. Вы ж хорошо устроились: мол, если вам не удалось построить дивный мир, то пусть его построят ваши дети. Очень удобно: перекинуть все проблемы со своих плеч на молодые головы и ворчать от того, как эти головы гнутся под тяжестью вашего груза. Мы видели, до чего вы дошли. Вам нет доверия.
Отец рычал от боли, искажаясь и покрываясь шерстью. Его замутненное лицо обретало очертания, вытягиваясь в ощетинившуюся волчью морду. Превратившись в бешеного волка, он бросался на сына с клыками.
Сын каждый раз просыпался до схватки. Делал это по собственной воле: ему никогда не хотелось узнать, чем закончится сон.
-8-
Волчатник нашел их. Останки четырех волкодавов лежали под высокими деревьями. Туши были разорваны дикой, необузданной силой. Если бы не следы клыков, можно было подумать, что псов разворотил снаряд.
Зверь сначала просто калечил жертву, превращая ее в беспомощную биомассу, и только затем убивал.
Волчатник, однако, не испытал страха. Смертоносное существо не погнало прочь из леса. Он мог тихо уйти. И большее, что ему грозило, попасть в список пропавших без вести.
Разорванные туши внушали ему вдохновение. Словно смотрел на плоды художественного акта, от которого невозможно оторвать взгляд.
Одно его восхищало точно: зверь любил калечить.
-9-
Он выследил волчье логово. Выбрал место для засады и стал ждать, когда зверь вернется.
Всегда использовал одни патроны. Отливал из свинца пули, напоминающие катушку для ниток, и запрессовывал их в латунные гильзы. Пули были чем-то средним между пулей Блондо и пулей Рубейкина. Эффект можно сравнить с ударом пудовой кувалдой, пущенной из требушета.
При удачном выстреле пуля опрокидывала лося, после чего он уже не поднимался. Бывало, стрелял в кабана, и «катушка», точно пушечное ядро, вышибала из туловища зверя кусок, размером с мужской кулак.
Знал, что это - излишество против волков. Но волчатник всё равно стрелял «катушками». От удара волков подбрасывало или вдавливало в землю.