Разоблачением и арестом «изменников» поручили заниматься капитану Клаузеру. В общей сложности было арестовано четырнадцать человек: из Белостока, Беловежа, Ломжи, Бельск-Подляски и других местностей варшавского воеводства.
Штангер знал их всех: ведь они являлись агентами абвера и неоднократно бывали в «Валли I». Он выполнял роль переводчика, когда их допрашивали о шпионской деятельности. Изощренные методы следствия, которые применил Клаузер, не дали никаких результатов, однако «секретные» документы советской разведки, найденные под Слохы-Аннопольские, предопределили судьбу арестованных. После нескольких недель следствия они предстали перед военным трибуналом и были приговорены к расстрелу.
В «Валли I» еще долго подшучивали над советской разведкой, которая, мол, понесла такие потери.
А Штангер получил благодарность. После этого его позиции в абвере упрочились. Но он отдавал себе отчет в том, что это всего лишь первая успешно проведенная им операция, за которой последуют другие. Через несколько дней он выезжал в Беловеж.
ШИФРЫ
Итак, он снова оказался в логове гитлеровской военной разведки. В отделе полковника Шмельслегера поверили рассказу Штангера о его шпионской деятельности на территории СССР. Этому в немалой степени способствовала удачно проведенная операция с «секретными» советскими документами. Их подлинность не вызвала ни у кого сомнений, и подозрения относительно Штангера — если они у кого-то из офицеров разведки и были — теперь развеялись. Впрочем, все это не ослабило бдительности Штангера.
Со дня приземления в тылу врага он не имел связи с Центром. Рацию он спрятал в Беловежской пуще и пока не мог еще ею воспользоваться. Когда закончилось следствие по делу о мнимых «советских шпионах», в котором Штангер участвовал как переводчик, «Валли I» принял решение о его дальнейшей судьбе: его назначили офицером для особых поручений при майоре Завелли, шефе разведки в Беловеже. Итак, планы, которые он обдумывал вместе с генералом Киром в уединенном домике под Москвой, начали претворяться в жизнь.
В центре Беловежской пущи на небольшом пригорке возвышался охотничий дворец. Его построили в 1889—1893 годах по распоряжению царя Александра III. Вокруг дворца на территории в пятьдесят гектаров раскинулся прекрасный парк, в котором особое восхищение посетителей вызывали многовековые дубы-великаны. Невдалеке от дворца, спрятавшись в деревьях, стоял гофмаршальский дом, построенный в 1904 году. Позже его стали называть охотничьим домиком. В парке находился также егерский дом, а сразу же за воротами — дом для царской свиты.
Архитектура охотничьего дворца представляла собой уродливую мешанину стилей разных эпох. Повсюду были понатыканы башни, башенки, балконы. Казенная композиция его не вязалась с красотой окружающей природы. Царь, увидев охотничий дворец в Беловеже, раскритиковал его архитектуру и строителей. Интерьеры дворца утопали в роскоши. Каждый этаж был оформлен в стиле какой-нибудь эпохи. Сто восемьдесят комнат и залов дворца были обставлены стильной мебелью, увешаны ценными картинами и гобеленами. В просторных подвальных помещениях размещались кухня и другие хозяйственные службы.
Беловежская пуща испокон веков славилась охотой. Сюда приезжали охотиться Ягелло, Витольд, Казимеж Ягеллоньчик, Зигмунт Август, Стефан Баторий. Большая охота состоялась в Беловеже 27 сентября 1752 года, в царствование Августа III. В память об этом установили даже специальный обелиск с надписью, что в этот день было убито сорок два зубра и тринадцать лосей. Вместе с королем в этой охоте принимали участие королева и иностранные гости. Позже дворец был передан президенту Польши, а в пуще устраивалась охота для высоких гостей. Сюда приезжали Геринг, регент Хорти и президент Польши Мосьцицкий с многочисленной свитой польских сановников. Здесь неоднократно проводились встречи, оказавшие определенное влияние на формирование политического курса польского государства.
За воротами парка жил своей жизнью городок Беловеж. Нередко его спокойный мерный ритм нарушали забастовки рабочих лесопильных заводов и лесозаготовок, демонстрации местного пролетариата, поселенцев и лесорубов.
После 1920 года в Беловеже поселились «молодцы» белогвардейского атамана Балаховича, пользовавшегося всевозможными привилегиями со стороны тогдашних польских властей. На окраине городка в великолепном особняке помещалось правление английской фирмы, занимавшейся эксплуатацией лесных богатств пущи. В народе ее прозвали «Центурией».
С давних пор в Беловеж тянулись щупальца различных разведок. Многие сотрудники «Центурии» находились на службе в английской разводке и занимались шпионской деятельностью против СССР. Немало сотрудников имела здесь и немецкая разведка. Наконец, в Беловеже действовали агенты «двойки»[1] и всемогущей «дефы»[2].
Все разведки вербовали здесь агентов главным образом из среды белоэмигрантов атамана Балаховича. Естественно, когда речь шла о шпионаже против Советского Союза и сборе сведений о деятельности коммунистических партий, интересы расположенных в Беловеже шпионских центров совпадали. Они регулярно обменивались полученной информацией по этим вопросам.
Такая шпионская идиллия продолжалась до начала Второй мировой войны. В 1939—1941 годах органы советской контрразведки значительно потрепали ряды местных шпионов.
В августе 1941 года в беловежском дворце появились новые хозяева. Потянулись колонны машин с номерами вермахта и люфтваффе.
На одной из башен дворца установили высокую мачту радиостанции. Повсюду укладывали кабели и тянули провода. Рядом с воротами разместился батальон наземной летной службы. В зданиях лесничества и почты теперь находились филиал белостокского гестапо и подразделение жандармов. В бывших царских казармах расположился отборный отряд полиции.
День и ночь во дворце кипела работа. Устанавливались телефоны, оборудование для радиостанции и телетайпной связи. Многие двери обивались звуконепроницаемым материалом, в кабинеты завозились сейфы. Подвальные помещения переоборудовались под тюремные камеры.
И только один из флигелей дворца остался нетронутым. Здесь находились роскошные апартаменты Германа Геринга — главного ловчего Третьего рейха.
В парке вокруг дворца были установлены караульные будки и щиты с предупреждением, что вход на территорию парка запрещен под угрозой смерти.
В самом дворце разместилось подразделение гитлеровской военной разведки — абвера — под кодовым названием «Хорн». Здесь концентрировались дела, связанные с разведкой и контрразведкой на центральном участке Восточного фронта. Это подразделение в Беловеже подчинялось разведцентру «Валли I» в Сулеювеке.
По приказу шефа военной разведки адмирала Канариса начальником шпионского центра в Беловеже был назначен майор Христиан Завелли. Это был мужчина в возрасте около шестидесяти лет, среднего роста, с военной выправкой, несколько полноватый, с седеющими редкими волосами и непроницаемым каменным выражением лица, на котором топорщились небольшие, коротко подстриженные усики. Опыт разведчика он приобрел еще в Первую мировую войну, работая у полковника Николаи. Завелли не только осуществлял общее руководство работой центра, но и лично руководил I группой под кодовым наименованием «I-Альма», занимавшейся разведкой.
В обязанности II группы, или «II-Хальм», вменялась контрразведка на территории, входившей в сферу деятельности разведцентра в Беловеже. Ею руководил лейтенант Иоахим Швинд, тоже кадровый офицер абвера, который, однако, за различные проступки и пристрастие к алкогольным напиткам долго не получал повышения.
Заместителю Завелли капитану Теодору Клаузеру подчинялась III группа (условное название «III-Вальд»). В ее задачу входила ликвидация забрасываемых в немецкий тыл разведчиков, а также партизан и участников движения Сопротивления. Клаузер, худой, со светло-рыжими волосами и белесыми бровями, с аскетическим, изрытым оспой лицом и маленькими сверлящими глазами, спрятанными за толстыми стеклами пенсне, вызывал у всех антипатию, которую усиливал его склочный характер. Он был палачом арестованных. Ему везде мерещилась измена. Офицеры штаба избегали его, а многие просто ненавидели. Ходили слухи, будто он агент гестапо.