— Голова болит. Если б не данное вам обещание, а я всегда стараюсь держать свое слово, то улеглась бы сейчас в постель.
— Это ерунда. Пройдет! Выпьем по рюмке, и все пройдет. Это самое лучшее средство от головной боли!
Галина налила кофе и подала Зеллгеру штопор.
— Откройте бутылки.
— С удовольствием. — Зеллгер взял коньяк, посмотрел на этикетку и с наслаждением чмокнул губами.
— Вино тоже. Я коньяк не пью. Может, мне вино поможет? — И, не ожидая ответа Зеллгера, она налила ему в рюмку коньяк, а себе вино. — За ваше здоровье и новые успехи в Беловеже, герр полковник!
— Нет, — прервал он, — за наш прекрасный вечер! Чтобы их было больше… — Он залпом выпил свой коньяк. — Отличный напиток! — похвалил он.
— Пожалуйста, кофе, сладости… — предложила она и вновь наполнила рюмки.
— Я все-таки прошу вас сесть рядом со мной… Умоляю…
— Что, вы всегда так нетерпеливы в обществе женщин?
— Я не бываю в обществе других дам. Вы и только вы!…
— Вы всем говорите такие комплименты? — подшучивала она, еще больше интригуя гостя. — Выпьем и закурим. Я знаю, вы курите сигары, но у меня их нет.
— Не беспокойтесь, я закурю ваши сигареты. Итак, за наше здоровье!
Снова звякнули рюмки. Галина незаметно взглянула на часы. Было двадцать минут одиннадцатого. «Если Лайсберг попался в ловушку, то Штангер уже должен действовать…»— подумала она и проговорила:
— А это вино мне помогло. Прекрасный напиток! Пожалуйста, герр полковник!
Полузакрыв глаза, она наблюдала за Зеллгером. Лицо его покраснело, глаза налились кровью. Разглядывая его мундир с многочисленными наградами, она пыталась понять, начало ли действовать снотворное. Зеллгер выпил третью рюмку коньяка.
— Извините… Хелен… — Он сладко зевнул, закрывая руками рот. — Эти бессонные ночи… — Голос его прозвучал как-то глухо и неестественно. Он пролепетал: — Вы, наверное, не поверите… Я ведь… — И попытался расстегнуть мундир.
— Герр полковник, что с вами? — Она наклонилась над ним. Сигарета выпала из его пальцев, он пробормотал что-то бессвязное, открыл глаза, попробовал встать, но голова его упала на грудь, и он опустился на диван. Дышал он часто и хрипло. По телу пробегали судороги.
Галина дрожащими руками положила его поудобнее на диван, отодвинула столик, потом ощупала его карманы. Документы, зажигалка, носовой платок, расческа. Есть! В кожаной сумочке на цепочке находилась связка ключей. Галина внимательно их осмотрела. Эти ключи открывали доступ к тайнам штаба «Траум». Галина припала ухом к двери и прислушалась…
Было двадцать два часа. Штангер закрыл окно, сдвинул занавески, зажег свет и застегнул пояс с кобурой пистолета. Вальтер он вложил в левый карман. Из тайника в камине достал короткую свинцовую трубку, наполненную песком. К одному из заклепанных концов трубки был прикреплен шнурок. Штангер распорол ножичком правый карман брюк, всунул в это отверстие трубку и прикрепил ее шнурком к поясу. Попробовал сделать несколько движений, трубка не мешала… В лежащей на столе папке, озаглавленной «Мои подозрения», перевернул несколько страниц текста.
Мокрой от пота рукой взял трубку телефона. Отозвался сигнал коммутатора. «Два, девять, два», — не спеша набрал Штангер номер. И вот на другом конце телефонного провода раздался голос:
— Слушаю!
— Хайль Гитлер, герр гауптштурмфюрер! Докладывает лейтенант Штангер. Я не разбудил вас? Извините, что так поздно вас беспокою, но дело не требует отлагательства… Я должен немедленно поговорить с вами… Хорошо… Хорошо… Я иду к вам…
Штангер положил трубку, облизал пересохшие губы. В горле было неприятное ощущение. Выждал минуты три, взял папку и вышел из комнаты. В коридоре он окинул взглядом часового. Солдат стоял возле окна, курил папиросу и всматривался в темноту парка.
Вот и комната под номером семьдесят девять. Штангер постучал и услышал приглушенный голос:
— Войдите!
Он толкнул дверь кабинета Лайсберга. Эсэсовец, заложив руки за спину, расхаживал по комнате. Увидев Штангера, он вопросительно взглянул на него.
— Хайль Гитлер, герр гауптштурмфюрер! — Штангер старался говорить взволнованным голосом. — Можно запереть дверь? Я не хочу, чтобы кто-то увидел нас вместе…
Лайсберг повернул ключ в двери.
— Необходимо действовать молниеносно, чтобы пресечь измену, чтобы птички не улетели…
— Что случилось? Я ничего не понимаю, — нетерпеливо прервал Штангера эсэсовец.
— Это трудно понять. Прочитайте вот это, и вам все станет ясно! — с деланным возмущением Штангер бросил на стол принесенную папку, так как хотел, чтобы эсэсовец сидел именно там.