Другие охотники день-два под чужой крышей ночевали, а Клемень у Поплеши с Одаркой неделями гостил. Жадными глазами на Оленю смотрел… О себе рассказывал: что село у них большое, что дом богатый, не дом, а целове городище! Что сын он у батюшки с матушкой один, а есть еще пятеро дочек, что трое из пяти — замужем уже, что зятьев под свою крышу взяли, но все равно после батюшки первый хозяин в доме — он, Клемень!
Ему уж лет десять, как жениться пора, но не встречал он такой, ради которой потесниться стоило! До сих пор не встречал…
Трижды он честью сватал Оленю у Поплеши с Одаркой, трижды они давали согласие, трижды Оленя отказывала. Она все ждала, когда Искорка посвататься решится!
Силой девушку замуж отдавать у будинов было не принято, но вот силой из дома увезти… Такое случалось! Бывало, что батюшка с матушкой не согласны, тогда двушка с парнем сговариваются и бегут. А на другой день парень ей косу обрежет и к родителям пошлет, вместе с подарком — с откупным за девичью косу. Бывает, приданого за дочерью дать не могут или свадьбу многолюдную справлять не в состоянии: тогда, опять же, сговариваются, и парень девушку ночью тихонечко увозит, и присылает косу с откупным, но только в этих случаях, с тайным родительским согласием, откуп не большой бывает, символический. Но вот если родители — согласны, а невеста — нет… Тогда против ее воли сговаривается жених с родителями, откупного за косу заранее дает, созывает ражих дружков и похищение бывает настоящее: со слезами, криками, с зажатым ладонью ртом, с мешком, на голову наброшеным, с храпящими, быстрыми конями! Если все ладно, если невеста смиряется — если не сбежит, если руки на себя не наложит, если не отобьют ее другие искатели — посылают родным срезанную косу в мешке и монету. Чтобы, якобы, сговор от добрых людей сокрыть. Но люди-то все равно знают… И редко кто вмешивается!
Клемень дал за Оленю сорок куньих шкурок и два тяжелых золотых браслета-запястья, украшенных малиновой шпинелью. Ни за одну невесту в их сельце с испокон веков не давали столько, сколько дал могучий охотник за сироту бесприданную!
…А как кричала она, когда стаскивал ее Клемень с печки за ноги, когда волок, стиснув намертво, к коням!
И ни одно окно в сельце не зажглось, словно и не слышал никто! А старостин-то дом ближайшим был, и все те мгновения, пока валил ее Клемень, связанную, поперек седла, Оленя ждала, что вот-вот выскочит Искорка из дома с луком и колчаном, и полетят в похитителя стрелы каленые, с какими Искорка на медведя ходил!
Нет, не выскочил… Не услышал. Или просто слышать не хотел?
Через месяц женился Искорка на Марше, взял за ней богатое приданое и остался жить в доме Поплеши, спать на простынях, вытканных Оленей, носить рубахи, сшитые Оленей, полотенцами утираться, Олениными руками вышитыми!
Плакала Оленя, когда резал ей Клемень косу под корень.
Плакала, когда свекровь, с перекошенным от недовольства лицом (как же: взял сынок большухой в дом безродную да бесприданную!), повязывала ей поверх берестяного оглавья узорчатый плат. Весь первый год проплакала Оленя, пока на родилась у нее дочка: счастье живое, улыбчивое!
…Может, и любил Клемень Оленю, да только ни ласковым, ни добрым он быть не умел. А вот свекровь да сестрицы-золовушки возненавидили ее с первого же взгляда! Свекровь считала, что Оленя совсем Клеменя не достойна, сердилась, что Оленя все время плачет, счастья своего не ценит, да и мужа — хоть и слушается, но не любит! А золовушки злобились на красоту Оленину. Пятеро их было у матушки — Беляна, Зоряна, Голуба, Улыба и Полюба — все пятеро, как и братец, в матушку удались: рослые, плечистые, с грубыми лицами. Трое старших хотя бы мужей себе нашли, но к ним парни не за любовью тянулись, а за приданым, и всех троих зятьев пришлось к себе на двор брать, потому как у самих парней — ни кола, ни двора, некуда ни коня привязать, ни жену молодую привести… Вот и злобились Беляна, Зоряна и Голуба на свою красавицу-невестку: за нее-то Клемень знатный куш отвалил, ее-то в свой дом хозяйкой привел, она-то могла себе позволить поупрямиться, да так, что силой увозить пришлось! У младшие, Улыба и Полюба, еще больше ненавидели Оленю: за то, что даже те редкие искатели, кто еще забредал на их двор, забывали при виде Олени, зачем пришли сюда, а когда вспоминали да начинали сравнивать… Все реже и реже захаживали женихи на богатый двор Клеменя, а Улыба и Полюба в грядущем одиночестве своем винили Оленю и, как могли, старались на ней, безответной, отыграться!
Покуда Сладушка не родилась, Оленя мало внимания обращала на гнев новой родни. Покуда одна томилась среди чужих недобрых людей — все равно было: жить или умереть, потому как счастья без Искорки ей не виделось. Но когда дочка на свет появилась — другое осмысление жизни пришло! Появилась и цель: Сладушкино счастье. Хотелось, чтобы Сладушку любили все: отец, тетки, бабушка. Чтобы вся жизнь Сладушки была светлым праздником! Чтобы не приближалась к ней Доля Горькая в дырявом корыте…