– А что ты можешь? – прошипела Сабина. – Порвешь всех солдат? Ни Ани, ни ребенку уже не поможешь. Сожгут их в выходной. И тело твоего отца – тоже.
Вилли не мог понять, что говорит девочка. Слова все знакомые, а смысл…
– Папу… убили? – наконец выдавил он.
– А… – вновь начала девчонка, но шипение поменялось на грустный шепот. – Убили. Из арбалетов. Штук двадцать болтов всадили. Ни один вильдвер не выдержит. А маму твою в подвалах заперли. В волчьих кандалах. Как она дочку кормить будет, не представляю… Вилли! Ты им не поможешь! Убегай! Как можно дальше! Говорят, в Сварге Зверей не трогают. Даже наоборот! Я тебе тут еды собрала, – в руки мальчика ткнулся узелок. – Уходи!
– А мама?.. – прошептал Вилли.
– Я скажу Ани, что ты спасся! Ей легче будет! – Сабина дернула мальчика за руку. – Уходи, дурак! Пойдем, ход тайный покажу! Только аккуратней, на выходе сейчас армия стоит!
– Это который из северной башни? – переспросил Вилли. Девочка согласно угукнула. – Не надо, я из коридора к донжону пойду. Он в лесу выходит, где нет никого.
– Ух ты! А я и не знаю такого! Пошли, покажешь! – Сабина скользнула в кладовку, таща за собой мальчишку. – Пошли-пошли, тебе надо до рассвета подальше уйти, где искать уже не будут!
Через полчаса Вилли выбрался из-под огромного выворотня в глухом лесу. Глянул назад, проверяя, хорошо ли закрыта крышка из толстых досок, замаскированная снаружи под прошлогоднюю листву, и побежал на восход. Мальчик не был уверен, что поступает правильно. Но ведь кому-то надо верить! Почему не Сабине? Она помогла Вилли во дворе, огрев Толстого Хайнца поленом по голове. И еды собрала. А что вредина, так все девчонки такие! Да и звучит правильно: надо убежать, спрятаться там, где его не смогут найти, и подумать, как освободить маму. Но сначала спрятаться.
Мальчику казалось, что он бежит очень быстро, удаляясь от замка на десятки и сотни миль. Поэтому на рассвете он вышел на поле, забрался в первый попавшийся стог и с чистой совестью уснул.
Глава 21
Если бы птица, пролетавшая в эту ночь над лугами, раскинувшимися от высоких стен Ракова до окраин деревни Воля далеко на северо-западе, смогла охватить взглядом подобные пространства, величественная картина предстала бы перед глазами летучего создания. Усеянные кострами луга от горизонта до горизонта словно отражали в себе звездное небо, складываясь в причудливые созвездия. Падающими звездами проносились во всевозможных направлениях яркие точки факелов, временами сливаясь в огненные реки совместных шествий и вновь распадаясь на отдельные искры. Увы, степной орел ночью спит, а филина мать-природа не наделила способностью подниматься достаточно высоко. Да и не дано пернатым разума, позволяющего оценить открывающееся великолепие. А человек пока не изобрел ни самолет, ни дирижабль. Даже до воздушного шара еще никто не додумался. Но от этого зрелище не становится менее масштабным или красивым. Завораживающим.
Шляхетство готовится избирать нового предводителя. Круля Великой Полении!
– Бросьте, друже, – лениво цедит слова между глотками из украшенной серебром баклаги седоусый пан, устроившийся на брошенном на землю седле. – Ну какой из Качиньского круль! Года три назад его и не знал никто! Вынырнул, пару деревенек прикупил, и в крули! А дулю в одно место не хочет?
Собравшиеся у костра одобрительно шумят.
– Так и я могу в крули податься, – продолжает седоусый. – Я тоже от бастардов чьих-то род держу. Да и не в крови дело…
– И чем же тебе пан Мариуш не люб? – спрашивает широкоплечий парень в голубой куртке.
– Молод шибко, – презрительно бросает седоусый. – Какая за ним сила?
– Габданк, Топор, Береза, Крок, Мирон… – перечисляет широкоплечий.
– Крок, Мирон… – передразнивает седоусый. – Голытьба бесштанная! Габданк, пока там баба верховодит, тоже в расчет не идет. Топор – да, Топор – это серьезно…
– Эй, Карол! – задорно доносится из темноты. – А ты это пани Барбаре в глаза повторишь?
– Я что, на идиота похож? – тем же тоном продолжает пан Карол. – Лучше уж с Качиньским в круг выйти. Быстрее и безболезненнее. Ладно, убедили, Габданк считаем…
– А Габданк плюс Топор – побольше будет, чем Лис или Корибут, – подначивает всё тот же голос. – Даже чем Лис вместе с Корибутом.
– Багира, ты, что ли? – вопрошает седоусый. – Чего по кустам жмешься, давай к огню. Бачу, глянулся тебе молодой Качиньский.
– А ты всё ворчишь, старый пень, – у костра возникает моложавый шляхтич с кошачьей грацией и добрым, улыбчивым лицом матерого хищника. – Всё народ с панталыку сбиваешь. Никак за Хапугу* свою волю скажешь?