Отец был героем, воином без страха и упрека. И погиб как герой. А он, Максимилиан фон Меккерн, к своим шестнадцати годам не совершил ни одного подвига. Ни одного!
– Я не могу отомстить за тебя, отец, – вновь заговорил Максимилиан. – Но в моих силах оказаться достойным твоей памяти. Завтра я присоединюсь к Очистительному походу! Буду нести свет Истинной веры в земли проклятых язычников. Может быть, мне суждено бесследно сгинуть в диких лесах Сварги, и мои косточки обглодают звери, но я клянусь не опозорить своего имени.
На этот раз двор ответил. Ехидным мальчишеским голосом:
– Ой, как трогательно, – пропела пустота. – Щас зарыдаю в голос! Кто же здесь был, достойный такой клятвы? Что-то ни одного не припомню…
– Граф Меккерн! – гордо ответил Максимилиан.
Двор немного помолчал, словно вспоминая:
– А-а, надутый индюк, приволокший сюда три дюжины служивых, чтобы расправиться с семидесятилетним стариком и семилетним мальчишкой. Не ожидал, что к нему кто-то так хорошо относится. У него почти получилось. Почти…
– Кто ты, посмевший так говорить о моем отце? – меч словно сам вылетел из ножен, и Максимилиан замер в боевой стойке. – Покажись, если ты готов ответить за свои слова!
– Да всегда пожалуйста, – от обломка стены отделилась небольшая фигурка. – Полюбуйся.
– Я, граф Максимилиан фон Меккерн, вызываю тебя на поединок… – граф осекся.
Мальчишка. На голову ниже Максимилиана и года на три или четыре младше. Белобрысая коротко стриженая голова, измазанное сажей лицо, рубаха и штаны, в каких ходят сервы, только странной раскраски. Вызывать такого щенка…
– Ух ты, какой страшный! Прямо весь дрожу от ужаса! – губы мальчишки искривились в презрительной усмешке. – Ты бы убрал зубочистку, а то не дай Господь порежешься. А против меня этот прутик тебе всё равно не поможет! Папочка твой куда умнее был, две дюжины кнехтов приволок. И десяток наемных ягеров. Может, слышал, отряд Пройдохи Мюллера.
– Не слышал… – растерялся Максимилиан.
– Неудивительно, – хмыкнул мальчишка. – Они все тут и остались. Своих кнехтов граф берег. А ты всего десяток прихватил, да и тех на холме оставил. Пока доскачут, успею разделить тебя на несколько маленьких Максиков. Был целый граф, стал набор графинчиков. Впрочем, ты же собирался воевать с пустым двором…
Краем сознания граф понимал, что сопляк на что-то рассчитывает, иначе не вел бы себя столь нагло, но и дальше выслушивать оскорбления было выше его сил. Клинок рванулся к груди мальчишки. Тот легко, словно нехотя, сдвинулся в сторону, обтекая остриё, несильный шлепок по руке, пинок по заднице… и Максимилиан едва успел подставить руку, чтобы с размаху не приложиться лицом.
– Ну и чего разлегся, графёнок? – хмыкнул мальчишка. – Хреново у Маккернов с подготовкой. Даже собственного владетеля толком научить не могут. А еще в Сваргу собрался! Вильдверов зубочисткой крошить!
Граф резко перевернулся. Его обидчик стоял шагах в пяти и ухмылялся. Верный меч валялся гораздо дальше.
– Чтобы прикончить твоего отца, мне пришлось перекинуться, – произнес мальчишка. – С тобой и этого не надо.
– Ты Зверь? – прошипел Максимилиан.
– Ага! – черты мальчишеского лица поплыли, изменяясь. – А еще убийца твоего нежно любимого папочки. Так что хватай свой рог и зови на помощь! Что медлишь?
– Тебе это зачем?
– Хочу посмотреть, нет ли там кого знакомого. Дед убил двадцать человек. Я еще троих. Осталась дюжина.
– Ты так уверен, что справишься с десятком латников?!
– Конница, летящая на помощь, – засмеялся мальчишка. – Против одинокого вильдвера, атакующего из засады. Боевые петухи, напавшие на лиса.
– Значит, рассказы о кровожадности Зверей – правда! – Максимилиан поднялся на ноги. – Ты же этих людей ни разу в жизни не видел! Все, кто был здесь три года назад, давно заработали вольные.
– Точно. Злые кровожадные Звери пришли толпой в замок Маккернов, чтобы прикончить несчастного графа с отпрыском. Графа убили, графёнок, правда, сбежал! Тогда проклятая Господом нечисть сожгла замок вместе с городом! – мальчишка криво усмехнулся. – Только непонятно, почему пепелище в Лукау. А может, это благородный граф заявился убивать никого не трогавших людей на пороге их дома? – слова били больнее плетки. – А потом наследник сжег всю деревню, включая стариков и грудных младенцев?