Не пришлось. Отпущенный Коготь нырнул в переулок, Медвежонок за ним. Но брат не побежал далеко. Сел прямо в пыль, прислонившись спиной к забору, поднял на Медвежонка голову и убито произнес:
– Вот так!
– Как так? – не понял Отто.
– Белку завтра сожгут!
– Не может быть! – изумился Медвежонок. – За кошелек?
– Не, – замотал головой Коготь. – За ячмень – плети. Или один золотой. Ее ларгом объявили. Суки какие-то сдали! Я погонялы запомнил! Гундосый и Свин!
– Гундосый? – переспросил Отто. – Я так этого назвал. На рынке…
Коготь смотрел словно сквозь него:
– Скелета? – он вдруг чуть оживился. – Слушай, точняк! Он же гнусавит! А Амбал на свинью похож! А чинарик сказал, что они с рынка стучат! – лицо брата закаменело. – На перо обоих! Сегодня же!
– Их всегда успеем, – сказал Медвежонок. – Надо Белку спасти.
– Как ты ее спасешь?
– Я – ларг! – в голосе звякнул металл. – Расскажи, что было!
– Да что, – махнул рукой Коготь. – Шляхтич этот повелся на понты, как миленький! Выкупили почти, я уже ойры передал. А тут этот до последнего листа дошел. И в обратку! – он ненадолго задумался. – Нельзя сегодня стукачей класть. Пана подставим! А он за Белку вписался!
– Да и хрен с ними!
– Ты где это ругаться научился? – удивился Коготь.
– Сам так всегда говоришь, – отмахнулся Медвежонок. – Где ее жечь будут?
– На площади. Народу сбежится!..
– Народ – это плохо, – огорчился Отто. – Может, из тюрьмы выкрасть? Мне стены – не преграда. И двери – тоже. Обратно на спине унесу.
– А легавые?
Медвежонок провел пальцем по горлу. Коготь задумался. Потом изрек:
– Не выйдет! Кича большая. Пока найдешь… Кто-нибудь на жмура напорется – аларм поднимет. И всё!
– Тогда по дороге! Только где?
Коготь лишь грустно усмехнулся:
– Там разные дороги есть. А по какой повезут – никто не знает, – он уныло вздохнул. – Наверное для того и делают, чтобы не отбили… – безнадежно махнул рукой. – Толпа по улицам собирается. Мальчишки за телегой бегут… Она в клетке будет…
Медвежонок вдруг заулыбался:
– Бегут? И мы побежим! А где удобное место будет – я перекинусь, клетку разломаю, а Белку тебе кину. И бегите сразу. Я с легавыми разберусь – и за вами. На хазе встретимся!
– А если тебя заметут? – покачал головой Коготь.
– Я ларг! – снова напомнил Отто. – Вильдвер! И «медведь»! Хоть и маленький!
Коготь горестно посмотрел на Медвежонка и махнул рукой:
– Давай попробуем. Всё равно ничего другого не придумывается, – он глянул на клонящееся к закату солнце. – Пошли! На стрелку пора.
Дворами вышли к небольшому дому в бедном квартале. Коготь постучал как-то по-особенному. Дверь открылась. В горнице уже ждали парни с рынка, и пять человек «старшаков». За столом в центре комнаты сидел седоголовый худощавый мужичок лет пятидесяти с удивительно добрым лицом, но при одном взгляде на него у Медвежонка по спине пробежали мурашки. Как понял Отто, это и был родич.
Скелет с Амбалом стояли справа от стола, двое здоровых молодых парней расположились за их спинами. Двое других стояли слева, оставив впереди свободное место. Именно туда Коготь и потащил Медвежонка.
– Работы всем, – приветствовал он присутствующих.
– И тебе не скучать, – ответил старший. – Начнем, – он кивнул Скелету.
– Коготь совсем нюх потерял! – Зачастил тот. – Лощенка на базар приволок, тот прописку не прошел, а работает!
Родич посмотрел на Когтя. Тот положил руку на плечо Отто.
– Это мой брат. Погремуха Медвежонок. Четвертый день в городе. Хвостом не шевелит. Шебуршит помаленьку. Как кости кинет – на прописку пойдет. Пока не с чем.
Родич кивнул.
– Принято. Навстречу предъяву кинешь?
– Скелет с Амбалом цаплями гуляют. Медвежонок сказал, что подо мной ходит. Дальше базар со мной должен быть.
– Тебя там не было! – крикнул Скелет.
– Ша! – стоящий за его спиной мужик влепил худому оплеуху. – Здесь без слова не базлают!
Родич одобрительно кивнул.
– Не было, значит, Когтя… А кто ж Амбалу жевалку разворотил? И тебе грабку попортил? – он подождал немного. – Что, варганку крутишь? Ладно, у молодого спросим, – он повернулся к Отто. – Скажешь?
Медвежонок пожал плечами.
– Гундосый Свину так мушку смазал, что у самого грабка дуба дала. Я только в сторонку отошел, чтобы не мешать.