— Но чтобы закрыть дело, — со вздохом продолжала Ридица, — необходимо выполнить все обязательные действия. Такая тягомотина, — скорби на ее лице отразилось гораздо больше, чем при упоминании о судьбе монаха. — Но мы же не можем обманывать Господа! А потому, Мариуш, — снова лучезарная улыбка, — Вы меня очень обяжете, если расскажите правду.
Хюбнер вздохнул.
— Понимаете, святая сестра, ко мне обратились родственники девочки. Ведь выкупить подследственного может только дворянин. Конечно, воровать нехорошо, но когда видишь несчастного ребенка, сердце кровью обливается…
— Как я Вас понимаю, Мариуш, — сочувственно произнесла Ридица. — Да и декада тюрьмы — более чем достаточное наказание за ее проступок. А кто именно к Вам обратился?
— Ее брат. Конечно, прислали именно его умышленно, но когда один бедный ребенок просит за другого, отказать невозможно. Если, конечно, в крови осталась хоть капля благородства! Я надеюсь, теперь семья воссоединится…
— А имя этого брата Вы случайно не запомнили?
— Вы слишком многого от меня хотите! — Хюбнер состроил задумчивую гримасу. — Их было двое. Белобрысые мальчишки… Да Вы же видели их на площади, святая сестра! Даже спрашивали, сколько им лет!
— Да, помню… Их тоже объявили Зверями эти сумасшедшие свидетели. Вы не заметили, кстати, кто их убил?
— Я прошу прощения, сестра Ридица, но Ваша красота так поразила меня, что я не отрывал глаз от Вашего лица! И мальчишек-то заметил только потому, что Вы с ними говорили!
— Вы бессовестно льстите мне, ясновельможный пан! — девушка невинно потупила глазки. — Ваши речи меня смущают, — и снова резкий переход. — Вы не в курсе, кто сжег столбы?
Настала очередь Хюбнера изображать смущение. Даже покраснеть получилось.
— Позавчера, святая сестра, ягеры отмечали какой-то праздник… Впрочем, вчера они его тоже отмечали… — Арнольд сделал вид, что задумался. — Нет, это было позавчера. Меня пригласили. Кажется, Зигмунд Фрай! Не помню точно. Вы же понимаете, нельзя отказать в уважении тем, кто постоянно рискует своей жизнью!
— Конечно, конечно, — поддержала Ридица. И очень благожелательно улыбнулась.
— Мы много выпили… Кто-то предложил идти на площадь жечь Зверя… — опять мучительные воспоминания. — Кажется такой черномазый… Да, точно, он потом оказался черсидским шпионом! В общем, все пошли и я тоже… Честное слово, святая сестра, я очень редко напиваюсь, но тут компания, да и нервы, Вы же понимаете, в ратуше всё прошло не слишком удачно…
— Мариуш, не надо извинений, — сочувственно сказал девушка. — Я воительница и всё прекрасно понимаю! Пожалуй, я узнала у Вас все, что хотела, — секундное раздумье. — Значит, имени мальчишки не помните?
— Какого мальчишки? — искреннее удивление.
— Который просил за сестру. Старшего.
— А-а… Он ей младший. Нет, не помню. Второй называл его какой-то кличкой. Не то Ноготь, не то Палец.
— Может, Коготь?
— Вполне… Да, Коготь! Вы удивительно проницательны, святая сестра!
— Благодарю, Мариуш! — воительница поднялась. — И за комплименты, и за сведения.
— Вы уже уходите, сестра Ридица? — Арнольд вскочил и приложился губами к руке собеседницы. — Мне будет очень не хватать Вашей компании!
— Увы, мой друг, дела! Не стоит так расстраиваться, гора с горой не сходятся… Да! Если увидите этого Когтя, попросите зайти ко мне. В «Ры… Будуар Принцессы». Надо же вернуть девочку родственникам.
— Обязательно, святая сестра. Всенепременно.
Проводив гостью, Хюбнер вернулся за стол (бокала на нем уже не было) и щедро отхлебнул пива. В воздухе еще витал оставленный посетительницей запах. «Может, утащить в номер кого-нибудь из служанок, — мелькнула мысль. — Хотя бы вон ту, тоже рыжая. Черт, что со мной? Не двадцать же лет!»
Капитан отбросил фривольные мысли, опустошил кружку и задумался…
Глава 39
Резиденция Германа фон Балка не слишком соответствовала представлениям Капитула об аскетизме и праведности. Впрочем, ландмейстера Ордена Светочей Веры это не слишком огорчало. Каждый служит Господу в силу своих умений и возможностей. Кто-то праведностью и телесными лишениями, а кто-то огнем и мечом. И совместить эти способы невозможно, ибо истощенный телом не сумеет поднять оружие для защиты Святой Веры. А Герман должен быть готов поднять не один меч, а тысячи. Все орденские силы, имеющиеся в Нордвенте. Да и сверх меры ландмейстер все же не шиковал. Ночные горшки из золота не отливал, жареные павлиньи языки из Черсии не выписывал. И руки не усеивал перстнями, украшенными камушками размером с голубиное яйцо. Мешают! Так что только колечко, по должности положенное, и всё. Но диваны и кресла в его покоях жесткостью не отличались, а сами покои меньше всего походили на монашескую келью. Хотя бы потому, что размерами келья уступала любой из его комнат. Даже ванной. Не говоря уже о спальне, кабинете и, тем более, зале для приемов.
Именно в зале ландмейстер и предпочитал встречаться с кем бы то ни было от простого послушника до маршала Его Величества. Дабы предоставить посетителю возможность проникнуться величественностью момента.
Но на этот раз фон Балк отступил от собственных правил и принял посетительницу в кабинете, тоже, впрочем, впечатлявшем величиной и убранством, не оказавшими, однако, на гостью должного воздействия. Даже по кружевам на занавесях взглядом не скользнула. А еще женщина!
— Благословите, святой отец!
Ландмейстер величественно возложил руку на склоненную голову.
— Присаживайтесь, сестра во Господе, — хорошо поставленный голос был густ и милостив. — Чем вызван столь поспешный визит?
Вопрос не был данью вежливости. Сестра Ванесса, комтура Ордена Святой Барбары, хоть и не носила высокого чина, но фактически занимала пост, соответствующий командору. Не любили святые сестры громких титулов. Не так часто столь высокопоставленная особа просит личной встречи в срочном порядке. А если учесть, что отношения между орденами не слишком безоблачные…
— Известно ли Вашему Преосвященству о событиях в восточной резиденции? — не стала откладывать разговор гостья.
Фон Балк насторожился. Никаких особых известий от командора востока не поступало. Собственно, за последнюю неделю вообще никаких. А перед этим Людвиг под разными предлогами подтянул к себе несколько отрядов соседних резиденций. Всё это означало, что фон Бальдерсхейм затеял очередную авантюру, доложить о которой собирался по окончании. Но сам, а не через руководство конкурирующих организаций. Неужели сел в лужу?
— Судя по всему недостаточно, — уклонился от прямого ответа ландмейстер.
— Брат командор, — вздохнула комтура, — решил нарушить указ отца нынешнего государя о ветеранах Тигренка. Осмелюсь напомнить Вашему преосвященству, что действующий монарх после коронации подтвердил действие сего эдикта.
И всё? Герман удивился. Светочи всё время нарушают какие-то указы. А Его Величество, не желая ссориться с Орденом, закрывает на это глаза. Нет, не стала бы Ванесса настаивать на встрече из-за такой ерунды…
— Людвиг иногда слишком горячится, — фон Балк продолжал осторожничать. — Но право же, даже если братья убили кого-либо из защищенных указом вильдверов, не стоит принимать это близко к сердцу. Все же Звери есть Звери.
— Не кого-нибудь! Балдерсхейм решил добить «медведей»! Двадцать один ветеран! На месте замка Каубахов — дымящиеся развалины! Погиб граф Готтлиб! Тоже ветеран Тигренка, владетель, имеющий право обращаться к королю напрямую! И, кстати, вовсе не вильдвер!
Герман не понимал поведения собеседницы. Комтура перебила ландмейстера на полуслове, что само по себе было неслыханно. Признак очень большого волнения. Но всё перечисленное — не повод для столь глубоких переживаний. Хотя, Людвиг, конечно, зарвался. Уничтожение владетелей такого уровня надо согласовывать…
— Мы проведем расследование, святая сестра, — самым серьезным тоном произнес ландмейстер. — Я немедленно вышлю гонца в восточную резиденцию…