Вот тут дочурка и отвела душу! За каждую лишнюю или неправильную буковку вылила на голову несчастного знатока салевы по ушату словесных помоев, при этом ни разу не повторилась, а самым вежливым оказалось предложение пану Новаку вакантного места жеребца пана Леха! А то кобыл по весне брюхатить некому… Обитатели маетка к речевым изыскам хозяйки отнеслись равнодушно, разве что сержант одобрительно покрякивал в наиболее соленых местах, да отец Тадеуш, окормляющий окрестные владения еще со времен отца покойного Ляха, заблаговременно заткнул уши специально приготовленными пробочками. Сам пан Войцех почему-то разнервничался, вследствие чего дело не обошлось без «Божьего Суда». Но поскольку мечом шановний пан владел еще хуже, чем салевой, вместо поединка получился фарс, названный Ядвигой «поркой грязной свиньи». И то сказать, в грязи Новак вывалялся изрядно, а плеть… ну, не пачкать же хороший клинок об эту падаль! Остальные страждущие опекунства мгновенно растеряли всякое желание общаться с невоспитанной девчонкой, и вопрос о «автопердичности» решился сам собой.
Хюбнер подмигнул «дочке», подошел поближе к воротам и заорал:
— Кого там принесла нечиста сила?
— То мы, капитан! — донесся вопль Рыжего. — То есть, ясновельможный пан! Как есть, мы! Еще и с довеском! И никого лишнего!
Хитрюга довольно осклабился:
— Свои! Открывай, Анджей, принимай себе помощников!
Сержант кивнул, скосив, однако, глаза в сторону крыльца. Ядвига после мимолетной задержки кивнула. Тяжелая створка неторопливо повернулась на массивных петлях… Во дворе сразу стало людно.
— Так-так-так… — Арнольд попытался выбраться из дружеских объятий. — Что мы имеем? Костлявая никого в свою постель не затащила… Зато девочки в Нейдорфе свого не упустили! На мордах наблюдаются остаточные следы перепоя и перетраха!.. Но, похоже, все-таки закусывали!
— Так это, — развел руками Лягух, — оно ж известно! Лучше переспать, чем недоесть!
Довольная улыбка Рыжего подтверждала его полное согласие со следопытом.
— А что за довесок? — поинтересовался Хюбнер. — Ба! Зигмунд! И за каким хреном самого удачливого капитана левой части этого занюханного мира занесло в нашу дыру? — он нахмурился. — Или правой?
— А это откуда смотреть, ясновельможный пан! — заржал Фрай. — Понимаешь, какое дело… — здоровяк смутился. — Жениться я надумал… — из-за спины Зигмунда вынырнуло смазливое личико знакомой подавальшицы из «Тухлого Ежика» и тут же спряталось обратно. — А женатому человеку не грех бы и осесть где-нито в тихом омуте. Посидели мы с мужиками, подумали… Повспоминали, как зажигали на площади. А тут твои подвалили! Э, думаю, если Марек еще и из наших, то сам Господь тебе, Зиг, велел к нему податься! Ягер ягеру глаз не выклюет!
— Разве мечом проткнет, — закончил поговорку Арнольд. — Эх, Рыжий, Рыжий, язык без костей!
— Это точно! — подтвердил Фрай. — Учишь его, учишь… — он многозначительно посмотрел на полусошедший синяк вокруг глаза Рыжего, пощупал собственную челюсть и закончил. — Зато драться здоров!.. Так как, возьмешь на службу?
— Поговорим, — ухмыльнулся Арнольд. — За кружкой доброго пива. Пока придите в себя с дороги. Анджей, распорядись, пусть ребят разместят. А это что такое?
— А-а, Муха это, — протянул Зигмунд. — Выкупил я его, в хозяйстве пригодится!
— Так он же шпион! — удивился Хитрюга. — Черсидский!
Фрай только рукой махнул:
— Да какой из него шпион! Смехота одна! Да и жалко, в огне не горит, в воде не тонет! И такому человеку в застенке гнить?! Заодно проверить охота: не получится ли из паршивого шпиона приличный разведчик?
— Откуда знаешь, что не тонет? — предчувствуя ответ, спросил Хюбнер.
Капитан не разочаровал:
— Проверяли! Плавает! — он довольно ухмыльнулся. — И быстро так рассекает! Не то что всякое дерьмо…
— Ладно, размещайтесь пока! — Хитрюга отошел к крыльцу.
— Ну как тебе пополнение?
Ядвига молча развернулась и направилась к своему кабинету. Там остановилась, хитро прищурившись, дождалась, пока Арнольд прикроет дверь, и язвительно поинтересовалась:
— Ты, папочка, собрался рокош объявлять, или ограничишься военным переворотом в маетке Качиньских?
— Не напомнит ли моя ненаглядная дочурка, — тем же тоном вопросил Арнольд, — кто давеча сокрушался о Легнице и Рачьих Норах. Мол, эти две деревеньки гораздо гармоничнее смотрятся в нашем маетке, чем у пана Новака? А попутно перечислял еще пяток мест, что только по господнему недогляду принадлежат недостаточно рачительным хозяевам?
— Не пять, а восемь, — поправила Ядвига. — А если хорошо подумать, то все двенадцать! Тогда ты получишь место в сейме и все основания раздувать щеки еще сильнее! Но не решил ли ты забрать деревушки силой? Не знаю, как у тебя на родине, но Поления — цивилизованная страна, здесь проще сразу рокош объявить!
Хюбнер иронически посмотрел на собеседницу и уселся в единственное кресло.
— Раз пани предпочитает стоять, то нечего месту простаивать, — прокомментировал капитан свои действия. — Так вот…
— Ах ты наглец! — возмутилась Ядвига. — А ну пошел брысь!
— И не подумаю, — хмыкнул Арнольд.
— Ах, так? — девчонка плюхнулась к нему не колени. — Посмотрим, как ты теперь запоешь!
– «Налейте наемникам полные чаши…», — умышленно фальшивя, протянул Хюбнер. — Кстати, дочка, ты не забыла, что я не сплю с детьми. Тем паче с собственными, — он приобнял ее за талию. — Так что все твои потуги…
Девчонка слетела с колен, как ошпаренная, несколько минут буравила Арнольда злобным взглядом, после чего расхохоталась:
— Помню! Иначе бы не решилась… — она махнула рукой и водрузила свое седалище на стол. — Ладно, твоя взяла! Так на хрена столько ягеров?
— Честно говоря, я ждал девятерых, — признался Хитрюга. — Но думаю, надо брать всех! Потому как деревушки ты возьмешь миром. Но защищать их придется мечами. Или ты думаешь, что шановни паны будут вечно терпеть твои издевательства?
— Это какие издевательства? — изумленно выгнула бровь Ядвига.
— Да всяко разные! От ненавязчиво отжатой пасеки до пауков в супе на званом обеде по поводу вступления любимого папочки в права наследования.
— А вот не надо инсинуаций! — возмущенно пожала плечами «дочка». — Тебе я в суп пауков не клала! А наше безусловное право на пасеку подтверждаются дарственной деда пана Сташевского, написанной…
— Тобой за два дня до предъявления, — закончил Арнольд.
— Ну и что? — невинно улыбнулась Ядвига. — Я только помогла дедушке восстановить справедливость! Никто и не заметил! В первый раз, что ли?
— В том-то и дело, что не в первый! — Хюбнер вздохнул. — И, боюсь, не в десятый…
— Ну положим, не в десятый! — девчонка побарабанила ногами по боковине стола. — А кто выиграл в плевки четыре деревни?
— Ничего подобного! Я выиграл только лесок! А деревни Радзивилл продал по медяку за серва, когда ты вздула до небес плату за проезд через эти три сосны!
— Торговался, между прочим, ты! — Ядвига скрестила ноги на столешнице, сделала каменное лицо и низким голосом продекламировала. — «Вы должны понять, шановни пан, отбирая у девочки любимую игру в таможню, я обязан дать ребенку равноценную замену! Но еще и тратить деньги на совершенно ненужных хлопов! Это перебор! Может, сыграем на них в плевки?»
Хюбнер примиряющее поднял руки:
— Хорошо, это дельце мы провернули на пару! Но имеется у меня подозрения, что раньше или позже игроки, продавцы и прочие потомки дарителей всё-таки научатся думать головой. Хотя бы одной на всех! И придут выяснять отношения.