Похоже, Вар’дин был с ним не согласен, однако кивнул. Малфурион обратился к прочим Высокорожденным:
– Ступайте к остальным и передайте им мои слова. И скажите, что мы с верховной жрицей Тирандой свои обещания держим.
Прочие заклинатели, не тратя времени даром, двинулись прочь. Силу и власть легендарного верховного друида весьма уважали даже Высокорожденные.
Задержался один лишь Вар’дин.
– Я не хотел оскорбить тебя, верховный друид. Я просто стремлюсь к лучшему для своих.
– Мы с Мордентом знаем, к чему ты стремишься.
С этим Малфурион вновь углубился в лес, ни разу не оглянувшись и не сказав Вар’дину больше ни слова.
Маг замер, провожая его взглядом, и шевельнулся лишь спустя долгое время после того, как Малфурион скрылся в зарослях. Миловидное лицо Вар’дина исказила злобная гримаса.
– Что ж, мы потерпим… до поры, – пробормотал он. – Только до поры.
Не прекращая зло скалиться, Высокорожденный последовал за товарищами. Охваченный яростью, он не обращал никакого внимания на окрестности. Для таких, как он, деревья были просто деревьями, а лес – всего-навсего множеством деревьев. Густой подлесок, мешавший идти, был лишь непомерно разросшейся травой, в которой он, кабы не хозяева, живо расчистил бы себе подобающий путь. Жившие ради тайных искусств, Высокорожденные привыкли к тому, что всё вокруг склоняется перед ними, а не наоборот, как те, кто построил Дарнас. Подобно многим Высокорожденным, Вар’дин уважал только силу. Верховный друид с верховной жрицей были сильны, посему Вар’дин и склонялся перед ними. А вот все остальные дарнасцы…
Тут нога мага зацепилась за что-то в траве, отчего он едва не споткнулся и остановился. Давно привыкший к лесному беспорядку, Вар’дин, не глядя, отпихнул помеху ногой и двинулся дальше. Он вывел своих в эти места только из-за их предполагаемой удаленности, а в остальном не испытывал к лесу ничего, кроме презрения. Теперь ему хотелось лишь одного: вернуться в относительно цивилизованное поселение, устроенное для себя Высокорожденными.
Потому-то рука, отброшенная в сторону пинком Вар’дина, рука мертвого Высокорожденного, до недавнего времени – одного из их отряда, на время осталась лежать в траве, вместе с телом хозяина, никем не замеченной.
6
Буря на море
Шторм налетел внезапно, откуда ни возьмись, застигнув флот из десяти огромных кораблей в считаных днях пути от порта, и быстро сделался одним из сквернейших на памяти капитана-орка. Загремел гром, небо озарилось бесконечной чередой молний, дождь хлынул, как из ведра, море взволновалось. Брилн выкрикивал приказы команде в попытках сохранить управление флагманом. Если кому со стороны покажется, будто он не в силах командовать в шторм, прочие капитаны примутся действовать по собственному разумению, и весь флот рискует скатиться в хаос. Ну, а этакое решение, да при том, что за груз в трюмах… хуже бедствия не придумаешь!
Подброшенный новой исполинской волной, корабль взмыл в воздух. Брилн ухватился за леер, когда судно тяжко ухнуло вниз. Тому, кто никогда не ходил по морям, и не понять, насколько вода в подобные минуты бывает похожа на камень! Корабль содрогнулся, обшивка зловеще затрещала.
Крик сверху заставил капитана поднять взгляд навстречу ливню – как раз вовремя, чтобы увидеть, как один из матросов, трудившихся над спутанными снастями, падает в море. Брилн крякнул, однако отправлять спасательную команду не стал. В такую бурю злосчастный мореход, считай, уже мертв, а командующему флотом было куда важнее уберечь от беды остальную команду и судно – да, не одно, а все. Брилн дал вождю клятву в том, что сумеет выполнить эту задачу.
Позади завопили, и капитан поспешил оглянуться. Орк-матрос отчаянно тыкал пальцем в сторону одного из кораблей, тащившихся следом. Протерев уцелевший глаз от дождевой воды, Брилн сощурился. Над указанным кораблем поднималось зарево.
Пожар.
Подобное бедствие вполне могла учинить молния. Однако огонь уже распространился по кораблю – большей частью по палубе. Молнии же обычно поджигают паруса, такелаж или мачты.
Зарокотал гром. Захваченный зрелищем вдали, Брилн почти не заметил его… однако грохот, вместо того, чтоб стихнуть, перешел в яростный рев, причем где-то под самым боком.
Капитан развернулся и бросился к другому борту. Там, на гребне еще одной чудовищной волны, вопреки всем ветрам и течениям дико раскачивался из стороны в сторону, ходил ходуном второй корабль флота. Какая-то сила сотрясала корабль изнутри, из самого трюма.