Страх пустивший свои липкие лапки, в ее подрагивающее тельце, испуганно отступил, и было слышно, как он тихо сопит в углу. Все стало настолько неважно, что она готова была идти вперед к своей цели даже по битому стеклу или по небу, которое будет плакать звездами. Но…
– Мамочка, – услышав детский немного заспанный голос, она вздрагивает.
Ей не хочется поворачиваться. Ил не может пошевелиться. Она прячет нож в широкие складки юбки. Ему тут не место, да что ему…. Ей самой тут не место. Всему этому не следует свершаться. А устоять перед соблазном нет сил. Девушка ощущает, как порочное желание уже закинуло удавку на её шею, как давно запустило ядовитые клыки в её кровоток.
– Почему в столь поздний час ты еще не спишь? – незаметно стирает скатившиеся слезы, шепчет, обнимает сына, ощущает, как его волнистые волосы приятно щекочут щеку.
Он её тайна. Секрет, который прятала от всех. Он – её единственная слабость. Ему не суждено знать, чья кровь течет в его венах. Скоро этот кошмар закончится. Она наконец-то станет свободной, она сумеет обрести свое счастье.
Только сердце шепчет другое. Истину не скрыть, она просочится и виной будет колоть в сердце.
– Иди в кроватку, – отстраняясь, тихо шепчет Ил.
– Ты не рассказала сегодня сказку, я не сумею уснуть, – мальчик начинает капризничать, хоть и внимательно следит за матерью.
Она подавляет рвущийся из глубин души порыв и лишь грустно улыбается. Пытается не сорваться, не заплакать перед сыном.
– Милый мой, – подавляет всхлип, – иди в постель, я скоро приду. Обещаю!
Его глаза всматриваются в материнское лицо. Он хмурится, поджимая губы. Он не уходит, с грустью наблюдает, как мрак закутывает ее тело в свою черную мантию.
Ни разу не обернувшись, Ил, идет быстро, ощущает, как влажная от росы трава щекочет ее босые ноги. Тонкими иголками мрак врезается в ее хрупкое тело. Совсем рядом, где-то у ее ног тихо запели сверчки, умиротворенный мотив, несущий для нее слишком много смысла. Она несет в руках букет цветов, среди тонких, хрупких стеблей стальной змейкой свернулась смерть.
– Ил, ты пришла, – он появляется так неожиданно, что девушка чуть не роняет свой букет.
– Извини, – она робко улыбается, касаясь холодными пальцами его щеки.
В глазах юноши плескалась нежность, он улыбается ей в ответ, едва заметно касается губами ее подрагивающей руки. Тепло, исходящее от него, обволакивает маленькую фигурку, она смотрит в его родные, лучащиеся теплом глаза, и понимает, что сейчас заплачет. Чувства, клокочущие внутри, вот-вот выплеснутся наружу вместе с диким воем. Уверенность в себе куда-то подевалась. Что, если она не сможет? Знает, что может оплошать, тошнота подступает к ее горлу.
Ей мерзко и отвратительно. Ил хочется убежать, она знает, что от своей судьбы не уйти. И еще миг промедления и она не сможет.
– Ты выглядишь встревоженной. Что-то произошло? – он опускает свои руки на ее плечи, этим выхватывая Ил с цепких оков раздумий.
– Прости, – в беззвучной мольбе шевелятся ее губы.
Она бы всё отдала за еще один миг, застывший в круговороте времени.
Такая фальшивая улыбка прилипает к ее губам. Девушка ощущает все свое существование, всю себя – фальшивкой, завернутую в пестрый фантик придуманной личности. Словно она лишь была создана для этого дня.
Смех ни капельки не искренний, пропитан горечью и болью, как ей казалось кратковременной утери. Юноша вглядывается в ее глаза. Улыбка не исчезла с его губ даже в тот миг, когда его грудь пронзил ледяной металл, а смерть устремилась ледяными змейками по венам.
Вечный сон крадется к его душе, скользит пестрой ленточкой по губам.
– Я знал. … Знал, что этот день настанет, – он шатается, но не падает, – смерть не обмануть. От ее железных оков не уйти. Как только я тебя увидел, сразу понял, что ты моя погибель, а я – твоя. Даже не так, наше дитя, которое ты так желала скрыть, твоя смерть.
Он обнимает ее. Девушка ощущает, как лезвие погружаться все глубже. А ее дрожащие руки покрываются красными узорами. Теплая жидкость дурманит Ил, заставляет прикрыть глаза, чтоб насладится моментом.