Она забыла о своей нежности и любви к мужчине, уже слабеющему, но всё же обнимающем её. Ил пробуждала в себе давно скрытый инстинкт.
Осознание реальности приходит резко и неумолимо, словно удар кнута. Сквозь звенящую тишину к ней доносится крик, будто раненный, попавший в капкан зверь молит о помощи. Крик нарастает, словно катящийся вниз снежный ком, и вместе с клокочущим дыханием превращается в вой.
Ил не осознает, что это ее губы издают те ужасные звуки. Она, распахнув глаза, вглядывается в серое обескровленное лицо юноши. Его жизнь вместе с бессмертными силами перетекает в неё.
Ноги становятся непослушно свинцовыми, и девушка падает на землю, таща за собой ставшее каким-то кукольным – тело. Светловолосая голова склонилась в покорном молчании. Плечи поникли, руки плетями свисали к земле.
Девушка тянет лезвие, пытаясь выдернуть, чтоб закрыть дрожащими пальцами образовавшуюся бездну. Но он не позволяет, сжимает ее испачканные ладони своими побелевшими пальцами.
– Он сказал, что ты освободишься, но… – воздуха в ее легких стало слишком мало, она ощутила, как задыхается, – но почему…. Я никогда не слушаю свое сердце. Прости.
– Все хорошо, – его улыбка становится грустной, – ты дала мне шанс прожить еще одну жизнь и вновь встретить тебя. Это не конец. Подожди меня. Тот человек был прав, ты освободила меня.
Хрипящее дыхание срывается с его губ. Он наклоняется, касаясь ее дрожащей щеки. Горячие слезы мимолетными ручейками катились по белым, словно молоко щекам. Мир застилает мерцающая пелена, сквозь которую она не видит таких родных черт его лица. Рыдания вырываются наружу, сотрясая ее тело.
– Все в порядке, родная, – в его голосе не звучит ненависть или отчаянье, слова юноши пропитаны все прощающей добротой.
– Что ты наделала? – громом проносится над головами.
Высокая, закутанная в искрящийся золотом плащ женщина выныривает с мрака, она опускается на колено возле них. Тянет к юноше руки, но он, собрав все силы, отрицательно качает головой.
– Ты обрекла его на медленное угасание, – женщина все же касается тонкими пальцами его грудь, – я не должна была допустить вашей встречи. Знала, чем обернется скрытая в тебе тьма.
Она с укором смотрит на рыдающую девушку. В глазах женщины злость уступает вековой усталостью. Готовая так же расплакаться, обнять страдающую Ил, но тяжесть греха будет вечность мучить ее.
– Прошу, отпусти наконец-то меня, – из последних сил шепчет юноша, – мы знали, что этот день настанет.
– Нет… не время, не сейчас, – из-под ее руки видно сияние, – не так скоро. Я не могу позволить тебе уйти.
Он умоляюще смотрит на женщину, она опускает руки покорившись его воле. Когда глаза юноши закрываются, женщина подхватывает его тело на руки, словно он лишь кукла и миг назад в нем не теплилась жизнь. Пустая оболочка, к которой больше не вернется жизнь.
Кинжал сытой змеей выскальзывает из раны. Оружие со звоном падает у ног Ил. Она, не колебавшись, хватает его. Рукоять ледяная и скользкая от крови.
Женщина останавливается, ее лицо, словно податливая глина, меняет свои выражения, в один миг превращается в каменную маску.
– Даже если ты решилась последовать по тому же пути, что уготовила ему, клянусь, твои муки будут длится вечность, – ее голос ледяной, словно вода горного ручья.
Ил высоко вскидывает руки, алые капли падают на ее щеки. Девушка закрывает глаза. Она слышит свист стали, она словно режет воздух на тонкие ломтики. Её грудь пронзает ледяная змейка, в ней еще достаточно яду чтоб избавить еще одного бессмертного от тяжести бесконечного времени.
Широко распахнув глаза, она видит, как кинжал в ее груди, медленно превращается в серебряную цепочку, проползает во внутрь. Становится частью её тела.
Ил прижимает ноги к груди. Она жмурится, боясь вновь взглянуть на мир вокруг. Девушка, окруженная ковром из цветов, боится шелохнуться, опасаясь потревожить лежащего рядом зверя. Утопая в цветах, навеки закрыв голубые глаза, мирно спит волк, кажется, вот-вот его грудь поднимется, вдыхая воздух, сильные лапы понесут по зеленым лугам.
Вокруг ее глаз пролегли первые морщины. Былая красота каплями вытекает их сморщивающегося тела. Серебристыми нитями в густые волосы пробирается седина. Живые, полные любопытства глаза, превращаются в выжженные солнцем песка пустыни.
– Вечно бегать тебя под луной, – уставший, скрипучий голос пропитан тоской и сожалением.