В груди вновь странно заныли. Алекса ощутила во рту привкус крови. Вновь не желала беспокоить, поэтому прислонилась к стене, попыталась уснуть. Голос назидательно просил обратится к Наоми.
Вот только девочка знала, ей не суметь помочь. Все дело было в фамильяре Алекс. Тот медленно угасал. Девочка не чувствовала, что ей грустно. Она не успела к нему привязаться. Не успел он стать ей настолько важен. Почему? Да, просто Бу вечно спал в её кармане.
Кулон на шее покачивался в такт движениям повозки. Старая, потрепанная цепочка, изредка выглядывала из-под одежды и затем юркала под ткань.
Она протянула руку, одинокая снежинка легла на ее побелевшую ладонь. В небе, высоко, у самых туч, скользнула тень, девушка приоткрыла глаза, всматриваясь в просветы между сизых облаков, в надежде вновь увидеть то чудное марево.
Стальные крылья, словно из сна, мимолетное чудовище. Живое, но в тоже время уже давно умершее.
Деревья вокруг приобрели странные, слегка сказочные формы. Но только следовало утратить к ним интерес, те становились прежними. Деваль задумалась, что усталость и переутомление и не такое может сыграть с её воображением. Предположив, что и тень среди облаков, такое же порождение её совсем не светлого ума, девочка успокоилась.
– Скучаешь тут? – перебираясь вовнутрь повозки, поинтересовалась Наоми, она, закутанная в серый плащ, который касался самой земли, больше не выглядела несчастной.
– Просто думаю, – неоднозначно ответила Алекс.
– Мы беспокоимся. Ты тут сидишь одна и все время молчишь, – между бровей девушки пролегла складка. – Тебя что-то гложит? Ты можешь поделится.
Девочка подняла взгляд на собеседницу. Та словно учуяв её тяжелые мысли, пришла поддержать. Но, подумав, что еще не готова к личным откровениям, отрицательно покачала головой.
– Она ведет умные беседы.
– Перемены и слишком быстрый темп жизни пагубно влияют на человека, который всю жизнь провел в четырех стенах. Я не умею общаться с людьми, извини. Да и я выпала из русла времени на год, это необычно как-то. Меня не было тут столько времени, а мир не изменился.
– Этим мы с тобой похожи. Я все время бежала, пыталась найти в сокровище где-то далеко. Словно судьба толкала меня в спину, чтоб я познакомилась с теми, кто мне сейчас дорог, – Наоми грустно улыбается. – Когда ты исчезла, я не могла поверить, порой думала, ты лишь была моей галлюцинацией. Я не понимаю, почему так быстро к тебе прикипела душей. Но все это время я ощущаю ответственность за тебя.
– Возможно, я должна сейчас рассказать какую-то смешную историю со своей жизни, – Алекс, передергивает плечами, – но такой у меня нет. Вся жизнь, закутанная в каменные стены. Родители, закованные в свои обязанности не обращали внимание на младшую дочь. Хотя мать, когда я была маленькой твердила – мне суждено стать великой, показать этому миру свою уникальность. Ведь её старшие дети не оправдали надежд, они увы, умерли. Отца я видела слишком редко. Бывало, мне кажется, что я помню, как он улыбался, будто источал радость и жизнь
– Мы не знаем всей правды, но однажды она выплывет, как утопленник по весне.
– Дети видят этот мир по-другому, ты просто не замечала, каким он был, – беззаботно отвечает Наоми. – В дни моего горя и скорби, я повстречала одного человека. Он сказал, что я обязательно тебя найду. И спустя месяц, я нашла вас в снегу. Он ждет меня в землях Песчаного Лорда. Где несет свое тяжелое, совершенно нелегкое бремя.
Наоми садится рядом, и Алекса видит, как щеки той вспыхивают румянцем. Та превращается в смущение, она как-то робко мнет полу плаща, а потом повернувшись туда где был Лео, наклоняется к девочке и тихо шепчет:
– Мне кажется я влюбилась. Но для меня это чувство ново и неизведанное.
– Это чудесно. Я не испытывала такого чувства к противоположному полу, но я читала насколько это прекрасно.
– Я думала вы с Лео, – удивленно произносит Наоми. – Он так о тебя беспокоится, хоть и не показывает это тебе.
– Нет, – девочка качает головой, – мне этот юноша дорог. Но, лишь как друг, я не смогу с ним поступить настолько жестоко. Ведь полюби мы друг друга, ему пришлось уйти со мной в храм. А я не хочу никого тащить за собой.
Девочка отводит от Наоми взгляд и переводит на сидящего в противоположном углу Игн. Это белый павлин, на каждом пере словно поблескивают маленькие снежинки. В умных глазах заметен тихий покорный ужас. Алекса не раз не слышала, как она говорит, Наоми рассказала, что ее фамильяр такой и родилась, ни слова, ни единого звука.