Тойн вздохнул.
— С того, что здесь нет ничего такого, ради чего тебе стоило бы поступать в Серую сотню. Славы ты здесь не получишь, денег тоже. Если ищешь приключений, то они у тебя будут... но недолго. И уж точно не такие, какие ты себе воображаешь. Одним словом, рыцарским сынкам — даже бастардам — тут не место.
Гилберт явно полагал, что перед ним побочный сын какого-нибудь мелкого провинциального сеньора, выкравший дорогой меч из оружейных своего отца и надеющийся сделать себе имя в «Серой сотне», благо здесь никто не станет интересоваться его происхождением.
— Ты ошибся, Тойн. Я совсем не тот, кем ты меня считаешь, — усмехнулся Крикс.
— Дело твое, — пожал плечами Гил. — Но вот что я тебе скажу — избавься-ка ты побыстрей от этого меча. Лео наверняка захочет взять его себе, когда увидит. У него страсть к хорошему оружию.
— А если я не соглашусь его отдать?
— Вот именно от этого я и хотел тебя предостеречь. Если ты все-таки решишь остаться, постарайся ладить с Ольджи. Когда ему кто-нибудь перечит, он звереет. В прошлый раз он в одиночку дрался с двумя латниками Эккерта, и одного из них отволокли на жальник, а другой, насколько мне известно, до сих пор ходит с рукой в лубках. Хотя кто-то, а уж сэр Лориан к себе абы кого не набирает, будь спокоен... Так что мой тебе совет — либо продай свою цацку, либо убери ее подальше, чтобы она не попалась Ольджи на глаза. Или прямо сейчас вставай и уходи.
— Спасибо, что предупредил. Буду иметь в виду, — серьезно сказал Крикс.
Им наконец-то принесли еду, и несколько минут Тойн и «дан-Энрикс» ели молча. Энониец — потому что был ужасно голоден после своего путешествия, а Тойн — поскольку радовался дармовщинке и старался съесть как можно больше.
Утолив первое чувство голода, Крикс поднял глаза от своей тарелки и наконец задал тот вопрос, ради которого он, собственно, и начал этот разговор.
— А скажи, Гил, не слышно ли тут что-то о... Безликих? Я пока сюда доехал, двадцать раз о них услышал. Но все только разговоры, а вживую их никто не видел. Может, врут?..
— Что еще за «безликие»? — не понял Тойн.
Крикс замялся. В самом деле, как прикажете описывать Безликих?.. Какие слова не подбери — получится дрянная детская страшилка вместо правды.
— Ну, ты знаешь... заколдованные рыцари... черные всадники без лиц.
— Кромешники, что ли?!
— Да. Они.
— Тьфу ты, — скривился Тойн и сделал быстрый жест от сглаза. — Неужели обязательно говорить за едой о такой пакости?..
Сердце у Крикса подскочило, пропустив удар. Гримаса Тойна лучше всяких слов свидетельствовала, что слухи о Безликих, которые вынудили Крикса повернуть в Бейн-Арилль, привели его как раз туда, куда и следовало. Это было совсем как в игре, в которую они недолго, но самозабвенно играли в первый год учебы в Академии. Тепло, еще теплее... горячо!
— Так что насчет этих... кромешников? Их в самом деле кто-то видел? — настойчиво спросил Крикс.
— Я — не видел, — сказал Тойн сердито. — А за чужую болтовню я не ответчик.
— Ну, конечно, нет, — успокоительно заметил Крикс. — Я просто хотел знать...
— Закажи еще пива, — неожиданно распорядился Тойн, перебив юношу на полуслове. — Не знаю, на кой ляд тебе все это нужно, но, если настаиваешь, я тебе кое-что расскажу.
Крикс готов был заказать Тойну целую бочку эшарета — лишь бы развязать разведчику язык. Окликнув протиравшего столы слугу, он знаком показал, чтобы им принесли еще две кружки.
— Кромешники появились пару месяцев назад. Говорят, что они служат магу, которого лорд Дарнторн принимает у себя в Бейн-Арилле.
— А как выглядит этот маг? — перебил Крикс, мгновенно вспомнивший Галахоса. — Седые волосы, смуглая кожа, черные глаза?..
— Ничего похожего, — отрезал Тойн. — Говорят, сам бледный, вроде как больной, а глаза светлые, как лед. И жуткие — почище чем у ворлока. А все кромешники будто бы ему служат...
Крикс одним глотком допил оставшееся в кружке пиво. Жуткие, бесцветные глаза... те самые глаза, которые он видел много лет назад в прорезях полотняной маски.
Олварг.
На ловца и зверь бежит?.. И если да — то кто из них ловец? Когда «дан-Энрикс» в первый раз услышал разговоры о Безликих и, запретив себе думать о Лейде, поспешил в мятежную провинцию, он чувствовал себя охотником, выслеживающим матерого зверя. Но при одной мысли об Олварге в душе шевельнулся давно забытый ужас, и «дан-Энрикс» ощутил, что место прежнего азарта занимает страх.
Он встряхнул головой, чтобы прогнать воспоминания о том, что видел много лет назад в Галарре, и нарочито небрежно уточнил: