— Поздоровайся, Сохэй Фудзии-кун.
Пока Танабэ выводил на доске имя мальчика, тот кратко поклонился.
— Меня зовут Фудзии, приятно познакомиться.
Класс резко оживился. К ним до сих пор никто не переводился.
Сохэю досталась парта у окна, точно за Юки. И стоило ему сесть, как…
— Слушай, у вас что, собака дома есть? — вдруг спросил он.
— С чего ты решил?
— Да так… От тебя псиной воняет.
— !..
От неожиданности у девочки из головы вылетели все мысли. Юки отчаянно думала над ответом. Но тщетно — в голову ничего не приходило.
— У нас нет собаки, — кое-как выдавила она из себя.
— Да ладно? Странно, а я-то был уверен, — Сохэй начал крутить головой и принюхиваться.
Юки оцепенела настолько, что не могла шевельнуться. Сидевшая сбоку Сино любопытно вытянула шею.
— Что такое?
— Да я про запах.
— Запах? Какой запах?
— Мне что, одному кажется?
Юки вжала голову в плечи и кое-как переждала урок.
На перемене она сразу же зашла в женский туалет, тщательно вымыла руки и вытерла их платком. Она попробовала обнюхать себя. И ничего не почуяла. Да и не могла она ничем пахнуть.
И всё же мальчик сказал: «Псиной воняет». Может, он почуял, потому что только перевёлся к ним? До сих пор Юки никто такого не говорил. Но неужели она всё-таки пахнет немного не так, как все остальные? Неужели после четырёх беззаботных лет её секрет внезапно раскроется?
Юки увидела в зеркале своё встревоженное лицо и изо всех сил постаралась успокоиться: «Всё хорошо, всё обязательно будет хорошо».
Она глубоко дышала.
Через какое-то время ей удалось унять чувства. Затем Юки вновь посмотрела в зеркало. Глядящая из него обеспокоенная девочка, казалось, готова была вот-вот расплакаться.
Когда она вернулась в класс, остальные дети играли в чёрного Петра вместе с Сохэем.
— Каку-ую же взять? Ну, эту! Да ладно, неужели?! — Сохэй так старательно дурачился, что весь класс хохотал.
Юки стояла в дверях, пока Сино не заметила её и не позвала:
— Эй, Юки-тян, давай с нами. Сохэй-кун такой забавный.
— …
Она не могла приблизиться. Юки опустила взгляд на книгу на своей парте и…
— Мне надо вернуть её, — нарочито громко сказала она и развернулась.
Сохэй заметил фальшь, поморщился и спросил исподлобья:
— Чего с ней?
— Обычно она не такая, — удручённо отозвалась Сино.
С тех пор Юки старалась держаться от Сохэя подальше. Она надеялась, что сможет тихонько сидеть в уголке, читать книги и ни с кем не играть. Но чем больше она избегала мальчика, тем упорнее тот за ней бегал.
— Юки, послушай…
В ответ Юки закрывала книгу и старалась немедленно уйти.
Сохэй пытался заговорить с ней даже во время уборки кабинета.
— Юки… ну послушай…
— !..
— Эй, Юки… — он шёл за ней по пятам, не выпуская из рук метлы.
Юки решила, что в классе лучше появляться как можно реже, и начала проводить перемены в библиотеке. Однако Сохэй и тут не оставлял её в покое.
— Юки…
— !..
— Юки, послушай!
Юки выскочила из библиотеки. Она побежала вниз и уже миновала половину лестничного пролёта, когда громкий голос Сохэя вынудил её остановиться.
— Скажи уже честно!
Юки вздрогнула и замерла. Она увидела своё встревоженное лицо в зеркале на лестничной площадке. Девочка постаралась принять невозмутимый вид и посмотрела наверх.
— Чего?
— Что я тебе такого плохого сделал? — послышался неуверенный вопрос. Сохэй и сам явно нервничал.
— Ничего не сделал.
— Не может быть, чтобы ничего.
— Ничего.
— Ты просто невзлюбила меня, потому что я новенький, ведь так? — убеждённо выпалил Сохэй.
— Я же сказала, нет! — в сердцах воскликнула Юки.
— Тогда почему убегаешь?!
— Не убегаю!
Юки оборвала разговор и спустилась вниз. Она чувствовала, как в душе бушует буря. Ей нужно было остаться одной. Девочка зашла в темноту под лестницей, постучала себя по груди и проговорила:
— Три подарка приносили, осьминогам раздарили, три подарка приносили, осьминогам раздарили…
Послышались шаги Сохэя.
— Подожди же.
Надо бежать. Но куда? Где можно спастись от этой напасти?
Юки бросилась прочь по коридору первого этажа. Ей казалось, она сейчас взорвётся. И она изо всех сил терпела: «Три подарка приносили, осьминогам раздарили. Три подарка приносили, осьминогам раздарили…»
Юки никогда ещё себя так не чувствовала. Она совершенно не знала, что делать. Абсолютно.