Амэ остался один. Он сидел во тьме и упорно смотрел в стол. В его глазах отражался свет из окна. Вдали снова пророкотал гром.
И тогда Амэ медленно поднял взгляд. В его глазах светилась уверенность человека, хорошо обдумавшего принятое решение. Во тьме раздался его тихий голос:
— Я должен пойти.
Рис на террасах трепетал от бури. Каналы вдоль шоссе переполнились, и вода текла прямо по асфальту. Рваные защитные сетки цветников полоскались на ветру. Чернеющими громадами по небу пролетали тучи. Их гнал чудовищной силы ветер, поднявшийся после смещения антициклона.
— Хорошо. Сейчас приеду.
Хана положила чёрную телефонную трубку, пошла в печную и взяла дождевики.
— Амэ. Поехали, заберём Юки, — позвала она через стену, но ответа не услышала. — Амэ?..
Она вернулась в гостиную с дождевиками в руках. Ещё недавно Амэ сидел здесь, но теперь он куда-то делся. На столе осталась одинокая кружка.
— Амэ? Где ты? Амэ?
Хана обошла всю комнату, но сына не нашла. И вдруг…
Громко распахнулась парадная дверь. В проёме виднелась плотная стена дождя. А за ней мелькнула спина Амэ.
— Амэ! — испуганно воскликнула Хана.
Она подбежала к закрывающейся двери, толкнула её плечом и выскочила наружу.
— Амэ!
Буря едва не сбила её с ног.
— Ух!..
За качающимися деревьями показался силуэт мальчика, уверенно шагающего в гору.
— Амэ! — вновь воскликнула Хана и побежала по затопленному двору. Её казалось, что ещё не поздно…
Она спустилась по узкой тропинке, на которой только что видела сына, и вышла на дорогу перед домом. Но…
— ?!
Амэ не было.
— А?!
Она посмотрела в сторону деревни, но не увидела его и там.
— Где?!
Хана растерялась. Она тревожно оглядывалась в поисках сына.
— Где ты, Амэ?! Амэ!
Наконец, она повернулась к лесу — и потеряла дар речи.
Ву-у-у-у-у-у!!!
Неистово завывал ветер. В лужах на асфальте отражались качающиеся деревья. В воздухе кружили и падали на землю отломившиеся ветки.
Амэ… пошёл в лес. Не иначе.
Хана решилась и бросилась против ветра.
Ву-у-у-у-у-у!!!
Порывом бури дождевик намотало на тело. Дуло так, что было трудно дышать. Но Хана терпела и упрямо шла в гору. За сыном.
Даже в городе ливень и не думал утихать. Машины — все как одна с включёнными фарами — шумно разбрызгивали воду.
Родители вереницей заезжали на школьную парковку. Они выходили из машин и с трудом шли к школе, наклонив зонты навстречу буре.
В спортзале раздавались голоса пап и мам, зовущих своих детей. Каждый раз кто-то один бежал к родителям и уходил с ними домой, а оставшиеся ученики поднимали головы, но поняв, что это не за ними, опять утыкались в пол.
Юки сидела на холодном полу и провожала скучающим взглядом уходящих. Сино сидела рядом и протяжно вздыхала, поглядывая на игры младшеклассников. Каждый убивал время по-своему. Лишь Сохэй напряжённо всматривался в дверь. И тут…
Ту-ду-ду-ду-дух!
— Ай! — Дети вздрогнули от яростного грохота грома.
Ртутные лампы на потолке замерцали в такт раскатам.
Младшеклассница с хвостиком на макушке беспокойно посмотрела на дверь.
— Припозднились что-то, — сказал наголо обритый мальчик и взял её за руку.
Сино и Юки опустили глаза.
— Не бойтесь, — вдруг обронил Сохэй на удивление спокойным голосом.
— Но… — попытался было возразить мальчик, однако Сохэй нагнулся к нему и с усмешкой перебил:
— Если придётся ночевать в школе, можно всю ночь в карты играть.
— В карты?! Давайте! — девочка вмиг просияла.
— Да, давайте! — поддакнул бритый мальчик.
На их лицах не осталось и тени тоски.
— О-о, будет весело, — поддержала их Сино и переглянулась с Юки. Затем на Юки посмотрела и другая девочка.
— Прямо как в лагере!
Сохэй тут же поднялся:
— Тогда я в учительскую.
— Ага.
Юки проводила Сохэя с надеждой во взгляде. Ей подумалось, что у мальчиков здорово получается веселить других.
Другой мальчик тем временем ехидно обратился к девочке:
— Ты хоть умеешь в карты-то играть?
— Только в «Чёрного Пётра».
— Ну и дура.
— А ну-ка, не ссориться! — одёрнула младших Сино. И тут…
— Сино-о, — в зале появился её отец.
— А. Ну и поздно ты, — Сино обиженно надулась. Она стала похожа на капризную дочку, а вовсе не на примерную хранительницу мира и порядка.
Отец Сино прошёл через зал, поскрипывая тапочками, встал на колено рядом с дочерью и виновато почесал затылок.