Ян отпрыгнул от меня, как от удара. Его лицо побледнело, а столь любимые мною золотистые искорки в чёрном взоре померкли.
Стало так страшно. Кажется, допустимый предел разумного и мирного в нашем разговоре вот-вот настанет… Или уже настал.
– Да, милая, ты права. Ни хрена ничему не научила, – холодно согласился он, – потому что иначе я бы сейчас не стоял и не слушал весь этот бред. Но, знаешь, – нежно провёл ладонью по моим волосам, зарываясь в них пальцами, и почти сразу резко сжал руку в кулак, оттянув их до боли, – я столько предательств раскрыл за этот чёртов год, что теперь сразу на интуитивном уровне чувствую ложь. И ты мне врёшь, детка. А меня это достало! Ты моя пара, моя жена, мать нашего ребёнка! Уж от тебя я надеялся услышать правду. А в ответ что? Что, Яра?
Он, безусловно, был прав, но… Я обещала Кайлу.
Да и предел, похоже, я перешагнула.
Тяжело выдохнув, помедлила немного, собираясь с духом.
То, что скажу дальше, – будет не самое лучшее из всего возможного, но… В импровизации я не сильна, а если Ян окончательно взбесится, то, возможно, оставит меня в покое… Хотя бы на какое-то время, за которое смогу придумать что-нибудь более правдоподобное.
– Ты передёргиваешь, О`Двайер! – произнесла бесцветно. – Неужели за этот год ты настолько увлёкся своими обязанностями, что даже дома видишь то же самое? Пусть это и не так… А собственно, что ты хочешь от меня услышать? Ну да, я вышла за пределы замка, прогулялась в городе… И что? Мне запрещено? Посадишь под замок? – забросала его вопросами, ответа на которые и не ждала вовсе. – Поздновато ты спохватился о том, где я хожу и с кем! По-моему, ещё совсем недавно тебе было абсолютно всё равно! Давай, иди, – даже рукой помахала в сторону дверей, – убей кого-нибудь ещё! Может тебе легче станет!
Поражаться собственной храбростью и остроумием пришлось недолго. Ян отпустил волосы и переместил ладонь на моё горло, перекрывая лёгким доступ к живительному кислороду. А хватка становилась только сильнее, в то время как чернильная тьма в глазах супруга понемногу окрашивалась золотом. На дне зрачков плескалась чистая ярость.
Ну вот, теперь точно убедилась, что предел наступил.
Мысль о том, что я снова проявила склонности к суициду, также посетили разум, но быстро затерялась, подавляемая гневным рыком оборотня.
Страх оказался сильнее способности думать.
– Ты-ы… – губы альфы искривились в злобном оскале.
Что он хотел сказать – непонятно. В следующее мгновение я оказалась лежащей на кровати. Одна. Из соседней комнаты послышался треск поломанной мебели наряду с пробирающим до самых костей рычанием.
О, Луна! Вот я… Влипла… По самое «не хочу».
Когда Ян вернулся обратно в спальню, я продолжала сидеть на том же месте, не шелохнувшись. Необъятный ужас так и не отпустил, парализуя тело.
– Не расскажешь, значит? – уточнил он, остановившись в дверном проёме.
С сжатых в кулак ладоней на пол капала кровь, а когти так и не исчезли. Золотистый взор не отрывался от моего лица и ничего хорошего явно не предвещал. Мужчина шагнул вперёд, мрачно улыбаясь. Учитывая удлинившиеся клыки, зрелище было не для слабонервных, отчего стало ещё более жутко и страшно за свою жизнь.
– Ян… – всё, на что меня хватило.
Слёзы давно скатывались по щекам. Сама не поняла, когда начала плакать. Острая жгучая боль, казалось, пронзала сердце до самого основания. И не только потому, что больно мне одной. Причинять боль близким не менее противно.
Что же я творю?
– Знаешь, Ярослава, – продолжил говорить тем временем Ян, – весь этот долбаный год я только и делал, что разъезжал по всем странам. Для меня возвращение домой каждый раз было глотком чистого воздуха. Потому что я знал, ты меня ждёшь. А в этот раз… – горько усмехнулся. – Слишком хорошо тебя знаю, моя волчица, и прекрасно вижу и чувствую твоё настроение. И этот мой приезд… Ты не рада. Но знаешь, что самое противное? Мало того, что я помешал каким-то твоим планам, так ты ещё смеешь врать мне, глядя в лицо! – взревел под конец.
Как только сын не проснулся?!
– Не могу сказать тебе правду, – пробормотала едва слышно. – Прости. Я дала обещание. И оно может стоить чьей-то жизни. Важной для меня жизни… – судорожно сглотнула и добавила самое худшее, что только могла бы сказать: – Если захочешь уйти от меня, я пойму. Прости, Ян. По-другому никак.
Ног не чувствовала, но с постели поднялась. И даже удалось сделать несколько шагов, прежде чем оборотень сократил дистанцию в одно мгновение.
– Луна! Ярослава, я с тобой с ума когда-нибудь сойду или прибью ненароком. Ладно, не можешь, я понимаю. В любом случае выясню, – пробормотал он, зарываясь пальцами в мои волосы и массируя затылок. – Но больше не лги мне, детка. Лучше сразу скажи, что не можешь сказать, но никогда не смей мне лгать. Только не ты. Твоего предательства я не переживу, – голос звучал глухо от сдерживаемой боли.