И сама мысленно посмеялась над собой. «Как ребенок, честное слово. Как маленький капризный ребенок, требующий пирожок». Видит Сизая Луна, Вилдайр совсем ее разбаловал.
И тут, когда наконец-то прозвучало это искреннее и отчаянное «Я хочу!», ролфи понял, что хватит. Если она хочет в Амалер, она поедет в Амалер. Женщина желает увидеться с детьми и подругой – кстати, а почему она решила, что ее подруга будет там?
– С чего ты взяла, что эрна Кэдвен окажется в Амалере? Я уже давненько о ней не слышал... – Он снова взял графин и, собираясь выпить прямо из горлышка, добавил: – Эск назначил мне встречу здесь, на Шанте. Дождемся его, тогда решим.
– Асшшш! Ты – хитрый... Ты – наглый! И ты мне ничего не сказал!!! – взъярилась Джона.
Хотелось отобрать у князя графин да и разбить на его же голове.
Она тут переживает, голову ломает, как сделать так, чтобы все остались довольны, чтобы никого из венценосных мужчин не оскорбить, а они... Они сговорились за ее спиной! Мужчины!
И тут хрустальный графин в руках у Вилдайра взорвался. Брызнул в разные стороны крупными осколками и сверкающей стеклянной пылью, словно князь раздавил его.
Стреляли шагов с трехсот, должно быть. Иначе неведомый убийца не промахнулся бы. Вилдайр успел заметить взвившийся на склоне ближайшего холма дымок, перед тем, как, взрыкнув, отшвырнуть женщину на постель и одним рывком перевернуть тяжеленную дубовую кровать так, чтобы заслонить шуриа от новых выстрелов. А сам перекатился по полу к комоду, где с вечера были свалены в беспорядке его вещи. Вилдайр Эмрис родился ролфи, а это значит – сначала воин, а уже потом – правитель. И оружие носить он не разучился, не расставаясь с заряженным пистолетом даже в спальне любимой женщины.
Предательское облачко порохового дыма еще не успело развеяться, и Священный Князь выстрелил навскидку, не целясь. Кто бы ни был этот стрелок, пусть знает – так просто ролфийского князя не напугаешь. Волк Архипелага умеет и очень любит кусаться в ответ.
А в дверь уже вовсю молотили тяжелые кулаки гвардейцев из охраны.
Под горой из одеял, подушек и перин мудрено было не задохнуться. И в какой-то момент Джойана перепугалась не на шутку. Ошалевшая от грохота выстрелов и воплей ломящейся в дверь охраны, Джона не знала, что и думать.
– Вилдайр! Ты жив?!
Ей никто не ответил. Шуриа задергалась, заверещала, как подбитый камнем кролик.
Рванула зубами что есть силы угол подушки.
– Вилдайр!!!
И тут же наглоталась проклятущих перьев.
Телохранитель все-таки умудрился вышибить дверь и, ввалившись в комнату, немедля завопил:
– Милорд! Миледи!
Вилдайр Эмрис, выковыривая из ладони осколок графина, успокаивающе кивнул и снизошел до ленивого объяснения:
– Ну, что всполошились, волчата? Все в порядке, Мэйриг. Я просто решил немного пострелять по чайкам.
– Но... – вытаращил глаза Мэйриг, разглядывая беспорядок в спальне и косясь на копошащуюся под грудой перин, подушек и одеял шуриа.
– Вон, – отрезал князь и для верности ткнул пистолетом в сторону двери.
Наверняка молча проклиная про себя любовные забавы повелителя, верный гвардеец попятился, вытесняя из дверного проема успевших столпиться там остальных обитателей поместья.
– И найди столяра, – приказал ему вслед Вилдайр. – Нужно починить дверь.
А когда спальня наконец-то опустела, а из-за кровати высунулась растрепанная черноволосая голова Джойаны, сказал ей:
– Скажи своим, пусть немедленно найдут мне Элира.
– А зачем тебе Джэйфф? – подозрительно спросила шуриа и выплюнула перо.
Вилдайр, эдак задумчиво поигрывая дымящимся пистолетом, молвил:
– Видишь ли, кого-то из нас двоих только что пытались убить.
Убить Священного Князя? На Ролэнси такое и в голову никому не могло прийти. Вилдайр совершенно спокойно разгуливал по улицам Эйнсли в сопровождении одного-двух телохранителей, которые в основном у него на побегушках служили. И к слову, Аластар в Амалере тоже по канавам не прятался.
Но на Шанте? Покушение? На Священного Князя?
У бедной Джоны волосы на голове зашевелились от ужаса, настолько чреват подобный поступок для всех шуриа.
Джэйфф Элир
Приметы предвещали дурное с самого начала, а Юнан вместо того, чтобы внять предзнаменованиям, ушами хлопал и думал о чем попало. Оно и немудрено с эдакими лопухами по обе стороны башки, в которой мысли только о девках.
Мало того что двое его артельщиков накануне выхода в море подрались до крови, так еще и наутро тетка с пустой корзиной дорогу перешла. Опять же, на лов вышли уже после того, как солнце встало, что против порядка и обычаев. А список преступлений против моря и жирных сельдей завершил сам Юнан, когда назвал корчму корчмой, а не «домом, где подают еду и питье», и помянул вслух женщину, да еще и по имени, чего делать нельзя ни в коем разе, если хочешь с уловом вернуться и живу остаться. Дух моря злопамятен и жестоко карает любого ослушника, а предки тоже дураками не были, когда придумывали запреты.