Ночевали они на уединенном винограднике, возле самой сторожки, за которой лежала куча срезанных лоз.
Наваленные поверх плетня, они образовали небольшое укрытие, которое защищало от ветра. Ослабевшие от голода, птицы укладывались рядышком, согревая друг друга. Петух — бессменный сторож — устраивался чуть поодаль.
Куропатки, можно сказать, и не спали. Ночь полнили подозрительные звуки. Хруст сухого листа заставлял их встревоженно вслушиваться. Маленькая сова, жившая на чердаке сторожки, садилась на крышу и пронзительно мяукала. Ее бесстыдный крик оглашал все окрест. Со стороны непрозрачного горизонта долетал тоскливый вой волка. Низкое небо давило на окутанную туманом землю.
Едва куропатки задремывали, как скрип снега снова поднимал их на ноги. Вскинув головы, они вслушивались в кошачью поступь лисицы.
Петух подавал сигнал тревоги, и его подруги сливались с землей. Куропатки разбегались кто куда и залегали в снег. Ринувшийся навстречу лисе самец исчезал в темноте, и только по жужжащему шуму его крыльев можно было определить, в какую сторону он полетел. Петух уводил лису от своих подруг. Но лиса не поддавалась на этот обман. Шаги ее раздавались все ближе, что-то темное перемахивало через плетень… Куропатки бросались врассыпную и снова залегали, точно окаменев.
Утром они собирались и опять летели в лог, где их надежно защищал колючий кустарник.
В то утро ястреб показался над логом раньше обычного.
Поначалу, как это было у него заведено, он вихрем пронесся над равниной, видимо надеясь застигнуть стаю врасплох на открытом месте. Сделав несколько кругов, он вернулся в лог, увидел куропаток под кустами и, разочарованный, сел на вяз.
Раньше он подстерегал свои жертвы спокойно. Но сегодня его мучил голод, ждать больше было невмоготу. Он нахохлился и издал сиплый зловещий крик. Его нетерпеливый возглас привлек внимание летящих к селу ворон. С гневным карканьем они ринулись со свинцового неба на ястреба.
Ястреб ловко кружил в воздухе, избегая ударов ворон. Но скоро, разъярившись, сам перешел в наступление. Черные птицы преследовали его, тяжело плывя по воздуху.
Они то взмывали вверх, то спускались к ястребу. Шум их крыльев напоминал скрип несмазанного колеса.
Выщипанные перья еще парили в воздухе, когда хриплый вороний грай затих где-то за мглистым горизонтом.
Одна за другой куропатки осторожно выбрались из кустов. Сунулись к логу, но тут раздался крик петуха — чир-рик!
Его неусыпное око заметило серую точку, на мгновение показавшуюся над холмом. Сложенные крылья и выставленные вперед лапы ястреба нависли над стаей.
Куропатки со всех ног припустили к кустам. Только петух застыл на месте. Припав к земле и подняв голову навстречу ястребу, он храбро ждал, когда страшные когти приблизятся к его маленькому телу. Инстинкт самопожертвования и беззаветная смелость, охватившая его птичье сердце, подсказали ему ту последнюю долю секунды, когда надо отскочить в сторону. Свирепые, до отказа выпущенные когти вонзились в смерзшийся снег.
Отчаянно вереща, петух полетел в кусты. Разгневанный ястреб стрелой ринулся за ним. Но было поздно… Крылья его ударились о предательские колючки. Яростный крик хищника, словно проклятие, пронесся по логу. Серая птица, потеряв рассудок от неудачи, села над самыми головами оцепеневших от ужаса куропаток. Желтая лапа с загнутыми когтями сунулась сквозь колючки, пытаясь схватить одну из жертв. Ястреб закричал и забил крыльями. Сердца лежащих под ним куропаток колотились бешено. Шум крыльев ястреба подмывал их взлететь, но инстинкт был сильнее — он крепко прижимал их к земле.
Несколько минут продолжалась эта борьба. В конце концов ястреб поднялся с куста и полетел к своему вязу. Смерть и на этот раз отступила.
Куропатки не сразу тронулись с места, словно сердца их не выдержали страха. Потом они сгрудились вокруг петуха. Притиснувшись друг к другу, птицы молча и беспомощно озирались. В кротких, вечно озабоченных глазах была безропотная покорность. Темно-красное оперение хвоста еще стояло веером от возбуждения. Дрожь пробегала по пестрым телам. Только ощущение взаимной близости вносило успокоение.
Спустя несколько минут они улеглись под большим кустом.
Так прошло утро. Туман над равниной начал подниматься. Студеный ветер нагнал новые облака с севера. Неподвижная пелена на небе разорвалась, кругозор расширился.
С дороги ветер доносил скрип саней и бренчание колокольчиков. Глухое молчание равнины сменилось свистом холодной воздушной волны. Все пришло в движение. Даже вода в логу забормотала громче, словно вдруг рассердилась на лед.
Ястреб качался на своем суку. Ветер загибал в сторону его длинный хвост, и хищнику пришлось повернуться к нему головой. Но ястреб умостился так, чтоб ни на секунду не спускать глаз со стаи. Наполненное движением пространство лишило его спокойствия. Волновались и его жертвы.
Куропатки суетились, вскидывали головы, жались друг к другу. Возможно, и долетавший до них скрип саней неудержимо раздражал их пустые желудки.
Внезапно снизу, где лог вливался в равнину, раздался выстрел. Звук пронесся и исчез, а потом снова повторился.
Ястреб повернулся и внимательно воззрился в ту сторону.
Куропатки, вытянув шеи, тоже вслушивались.
Прошло несколько минут, в течение которых слышался лишь свист ветра. Все с большей тревогой вглядывался ястреб вниз. Он словно бы забыл про стаю — присел и вытянул голову вперед.
Какое-то животное бежало сюда. Куропатки из кустов ясно слышали глухой скрип снега. Вдруг ястреб взмыл над долиной. Он покачал крыльями, на мгновение застыл в воздухе и камнем полетел вниз. Несколько раз он менял скорость, то опускался, то снова взмывал вверх, словно играл с ветром.
По самому дну лога бежал заяц. Ястреб навис над ним. Заяц петлял, останавливался и, сев на задние лапы, смело отражал атаки врага. Во что бы то ни стало он стремился добраться до кустов. Ястреб понимал намерение зайца и ожесточенно его преследовал. Косой делал громадные скачки и сумел-таки шмыгнуть в кустарник.
Куропатки видели, как он залег в десяти шагах от них; желтые глаза его были вытаращены, верхняя губа непрерывно двигалась, словно он нюхал воздух.
В нижней части лога затрещал лед. Ястреб описал широкий круг и поднялся высоко в небо. Заскрипел снег. Шум шагов приближался…
Над белой линией склона показалась голова человека» Два голубых глаза задержались на кусте, под которым лежали куропатки. На долгое мгновение взгляд человека встретился с шестью парами испуганных глаз, взоры которых потонули в синей лазури глаз человека. Но он ничего не заметил в птичьих глазах — ни ужаса, ни мольбы. Он их даже не видел, хотя птицам глаза человека казались огромными, словно глубокие озера, дна которых не разглядишь. Они видели, как эти озера потемнели, как лазурь их подернулась мглой и исчезла в огненном вихре и громе, ослепившем птиц.
Последний раз подав сигнал тревоги, петух подпрыгнул, подброшенный страшной силой пороха, и, перевернувшись в воздухе, весь в крови, упал на дно лога.
Из-под куста выпорхнули только две куропатки. Они кинулись, собрав все силы, за холм, где стояла одинокая сторожка с плетнем позади нее. Но не успели они пролететь и половины пути, как ястреб, взмывший под самое небо, молнией кинулся на них и схватил ту, что летела сзади…
Вечером оставшаяся в живых куропатка вернулась в лог.
Она бегала по кустам, вглядываясь в густой мрак над равниной, и тихонько попискивала. Но кроме больших и глубоких следов человека и кровавых пятен на снегу, ничего не было видно.
Лог опустел. Даже вода не журчала, замерзнув подо льдом.
Неудача
© Перевод Л. Лихачевой
Рассветало, и старый заяц забеспокоился.
Он уже плохо видел и не доверял себе, смутные очертания предметов его пугали. С приближением дня они словно бы оживали и оказывались гораздо ближе, чем ему представлялось.
Встревоженный всем этим, заяц поспешил убраться из огородика, где выкапывал из-под снега оставшуюся с осени капусту.