– Видишь, какие у тебя секретари? – провожая взглядом стройную нарядную фигурку, завистливо говорит Рахат.
– Возьми к себе! – делает широкий жест Амантай. – Дарю!
– Не могу, Дарига заревнует! Будет скандал, – лениво отвечает бывший врач, а теперь высокопоставленный чиновник. И возвращается к теме:
– Так что зря Акежан ввязался в эту борьбу. Да и не только с Гиффеном. Он ведь и с Нурланом Баргимбаевым не ладит. А ведь тот – доверенное лицо «папы». Министр нефти и газа. Тут шутки в сторону. Вот шеф по отношению к нему и переменился. Недавно он приглашал его в баню. Ну знаешь, как это он любит делать. И хотел, чтобы Акежан подписал «письмо верности».
Амантай уже слышал эту историю. От самого Кажегельдина. Как-то так получилось, что они вроде сошлись характерами. Понравились друг другу. Поэтому премьер изредка позволяет себе откровенные разговоры с товарищем по правительству. От Амантая и узнал, что у хозяина, видно, еще с советских времен осталась манера требовать от своих людей подписания некоего верноподданнического послания, в котором они признают себя вассалами, получившими власть и богатство из его рук, и клянутся служить ему верно и преданно, не покушаясь на его должность и звание.
По мнению Акежана, эта идея созрела у президента еще в то время, когда он на заре своего существования в качестве председателя Совета Министров Казахской ССР сам то ли в порыве искренней преданности, то ли в расчете на ответную благодарность написал Динмухамеду Кунаеву полное сыновней преданности письмо. Там среди прочего были и такие смелые слова: «Я ваш сын!»
Как бы то ни было, но, ясное дело, «ноги» у этой идеи росли из советских времен. Так вот, из рассказа Кажегельдина складывалась следующая история.
Несколько месяцев тому назад «хозяин» пригласил премьера на дружеский ужин в свое личное охотничье хозяйство «Карачингиль». Акежан приехал не чинясь. Построенные в горах несколько новеньких финских домов, недавно собранных из хорошо просушенного и обработанного бруса, впечатлили его. По дороге Кажегельдин разглядывал их. Чистенькие, беленькие двухэтажные домики с деревянными крылечками. Искусственное озеро, вырытое посреди долины. Гаражи для джипов. Вооруженная охрана. Все чин чинарем.
Челядь встретила приветливо. Быстро разместила в одном из таких домиков. В казахских юмористических народных историях есть такой смешной персонаж – Алдар Косе. Похожий на него управляющий, круглый, как колобок, повел Кажегельдина в баньку, где уже собралась теплая компания во главе с хозяином.
В баньке, что стояла прямо на берегу быстрой и прозрачной горной речки, тепло и весело. Вне, так сказать, официальной, политической жизни президент – хороший хозяин, веселый собутыльник, компанейский человек. Умеет пошутить, любит играть на баяне, распевать душевные советские и русские песни. Короче говоря, вовсе не сухарь. Жизнелюб. Так что обстановка здесь была располагающая. И все оживились, когда на пороге сауны нарисовался и премьер в белом халате и белой войлочной банной шапочке с национальным орнаментом.
Народ на полках подвинулся. Дали место Кажегельдину. Лица все знакомые. Из ближайшего круга. Вот Булат Утепуратов, плотный, с усами человек, который может достать для шефа все на свете. За характерный нос ему в этом кругу дали прозвище Утенок. Рядом на полке потеет, пыхтит, трудится Темирхан Досмуханбетов по прозвищу Чубчик. Из старой гвардии здесь и серый кардинал, бывший правоверный коммунист, а ныне первый помощник президента Нуртай Абытаев по прозвищу Молчун.
А вот и гэбист, генерал Нартай Датбаев. Рядом с шефом – Жук (Шабдарпаев).
Чубчик, красный, весь в поту, говорит:
– Ну, что это за баня у финнов? Сидишь тут, как дурак, потеешь. Только время тратишь.
– Может, надо поддать? – спрашивает компанию генерал.
– Жарайда! О, кей! – только и произносит Молчун.
– Пожалуй, надо! – отзывается откуда-то сзади с верхней полки лежащий Хозяин. – Эй, мальчик! – обращается он к председателю Комитета национальной безопасности. – Поддай! Водичкой!
Тот опрометью бросается к двери парной. Через минуту шипит, закипает на камнях чистейшая горная вода. Пар горячей волной ударяет в стороны. Заполняет пространство. Кидается к потолку. А потом начинает медленно оседать вниз, обжигая обнаженные тела.
– Ты, черт! – первым не выдерживает этой жары сам Хозяин. Он сползает сверху вниз. И выходит из парной. Следом тянутся и остальные.
– Делать пар – это искусство! – наставительно говорит «ноль первый», сидя уже за столом в чайной комнате. – Это тебе не просто взять и плеснуть!