Не в силах более сдерживаться, Глория выгнулась так сильно, что стала походить на туго натянутый лук, с ее губ срывались всхлипы и стоны, смешанные с волчьим ворчаньем. Достигнув пика экстаза, девушка подумала, что это все, но не тут-то было.
Не останавливаясь не на секунду, Иветта ласкала самые потаенные уголки девичьего тела, заставляя его вибрировать подобно струне под ее пальцами и губами. Верволчица хотела дать прочувствовать своей любовнице всю глубину ощущений, и уже знала, что это получится. Глория сейчас походила на клубок податливой страсти, и эта страсть искала выхода, доводя ее до грани.
Руки девушки то впивались в подушки, то обхватывали Иветту. И верволчица чувствовала, как под нежной кожей пробегают судороги. То зверь, возбужденный танцем плоти, пытается найти выход. Но слишком мало времени прошло с момента перевоплощения, чтобы он мог вырваться, но и успокоиться тоже не мог… пока.
Иветта знала, что делает, а обостренное чутье помогало ловить малейший отклик тела Глории, поэтому скоро девушку накрыло волной оргазма. Глория никогда не чувствовала ничего подобного. Она уже не знала человек она или зверь, и где находится. На миг она даже испугалась, что умерла. Но только на миг.
Ей не хотелось возвращаться к реальности, но это происходило само собой. Взамен фейерверка чувств тело наполняла сладкая истома, когда не хотелось даже шевелиться. Глория с трудом заставила себя просто открыть глаза, и тут же столкнулась с взглядом Иветты, таким ласковым и страстным, что по сердцу разлилось тепло и покой.
Иветта любовно огладила раскрасневшееся лицо девушки, убирая разметавшиеся волосы. Сейчас ее возлюбленная казалась ей особенно прекрасной. Глория повернулась к ней, свернувшись калачиком. Верволчица приобняла ее. Поглаживая по спине, и спросила:
– Как ты?
– Не знаю. У меня такого никогда не было. Это… это невероятно!
– Не так уж невероятно, как тебе сейчас кажется, – тихо рассмеялась Иветта, перебирая волосы девушки. – Сейчас ты просто опьянена первым чувством.
– Но раньше у меня все было по-другому, – совсем тихо проговорила Глория, уткнувшись в грудь верволчицы.
– Раньше… Просто тебе попадались неумелые и весьма эгоистичные любовники. Я уже говорила, что, в некотором смысле, это даже лучше.
– Я, правда, могла перекинуться?
– Не сегодня, так как перекидывалась совсем недавно, но в принципе да, могла. Контроль на пике оргазма – одно из самых сложных вещей, которые приходится постигать оборотню.
– Я же могла причинить тебе боль…
– Это вряд ли. Не забывай, я тоже оборотень. У меня достанет силы сдержать тебя или направить силу в нужное русо. Со временем ты научишься этому сама. Я помогу тебе.
– Ты такая замечательная!
– Ты тоже, родная.
– Но я хочу, чтобы тебе со мной было так же хорошо, как и мне с тобой. Я очень-очень этого хочу!
С этими словами Глория сначала совсем как щенок потерлась о грудь верволчицы, потом, чуть приподнявшись, нашла ее губы и поцеловала. Долгий, страстный поцелуй.
Девушка в очередной раз доказала Иветте свою страстность. Возможно, в некоторых вопросах ей еще не хватало опыта, и верволчица мягко направляла ее, но это с лихвой компенсировалось энтузиазмом и схватыванием всего на лету. Для первого раза выше всяких похвал. И, конечно, у них будут и другие разы.
Теперь уже ничто не могло заставить Иветту отстраниться от Глории. Совесть мирно спала. Верволчица поняла, что ошиблась, слишком долго старалась закрывать глаза на очевидные вещи. Но теперь они сделали выбор. Самостоятельно и осознанно, и более неважно, что подумают или скажут другие. Если, конечно, посмеют сказать.
Часть III
Глава 22.
– Теперь ты знаешь всю историю Глории, – Иветта отставила в сторону в очередной раз опустевшую чашку, четвертую за вечер, и подняла на меня глаза.
– Хорошо, что все кончилось хорошо, как бы там ни было, – банальность, но ничего более умного мне на данный момент в голову не пришло.
– Да. Но этот мерзавец, ее отец, замаячил на горизонте. Я не знаю, что ему может быть нужно. Просто не знаю. После стольких-то лет!
– Может, он понял свои ошибки и хочет исправиться?
– Ты сама в это веришь? – усмехнулась Иветта.
– Нет, – вздохнула я. – Мой опыт подсказывает, что такие люди не меняются.
– Вот и мой подсказывает то же.
– А он не мог сам стать оборотнем, и на этой почве…
– Я наводила справки, не похоже.
– Что ж, тогда я не знаю, что еще предположить… Но, главное, Глория по всем законам уже совершеннолетняя. Он не сможет никак на нее повлиять или принудить к чему-либо.
– Знаешь, одно это меня и утешает, – вздохнула Иветта, домывая чашку.
– А как сама Глория относится к этим звонкам?
– Она боится. Боится спустя столько лет. Собственного отца!
– Ну, он сделал для этого все возможное, – пожала я плечами. – Он даже ее ненависть заслужил.
– Глория его не ненавидит. Боится – да, но ненависти в ней нет. Возможно, где-то в глубине души она все еще считает такое отношение к себе заслуженным.
– Как ни прискорбно, но, скорее всего, так оно и есть.
– И это еще страшнее, – сокрушенно вздохнула Иветта.
– Родители могут быть страшнее врагов, так как мы связаны с ними кровными узами, от которых не избавиться никогда, – задумчиво проговорила я. – Мне кажется, для Глории же будет лучше, если она не будет оставаться в одиночестве ни на минуту.
– Да, это само собой.
– Если я буду нужна – ты только скажи.
– Я знаю, спасибо. На тебя всего можно положиться.
– Ну, я же твоя кайо, так и должно быть.
– Да, ты права. Возможно, я сама еще просто не привыкла к этому.
– Ты? Вот уж не поверю! Уж если я уже практически привыкла.
– Правда? – улыбнулась Иветта. – Рада это слышать.
– Но ты же знала, что так и будет, – возразила я. – Я могу пошуметь, но никогда не пойду против того, что обещала.
– В этом ты вся! Самый преданный и верный человек из известных мне. Но я, действительно, не знала, что все получится именно так. Ты одна из тех, в ком я никогда не усомнюсь.
Что можно сказать после таких слов? Я, будучи в своем репертуаре, предпочла отшутиться:
– Ну, теперь мы просто обязаны припасть к груди друг друга и в умилении разрыдаться!
– Думаешь?
– Уверена!
– Ну, держите меня четверо! – Иветта стала надвигаться на меня с притворно грозным выражением лица.
– А сдержат? – усмехнулась я в ответ.
– Не знаю, не знаю.
– Вот так всегда! Вообще, заболталась я тут с вами, мне спать давно пора.
– Так ложись, – подмигнула Иветта.
– Шо? Прям здесь?
– Нет, ну почему, спальное место-то я тебе выделю, – и уже серьезно, – Правда, оставайся.
– Хорошо, если ты так хочешь, – согласилась я, тем более, что подобное я и планировала.
– Чудно. Выдать тебе пижаму?
– Да, конечно. Я пока схожу в душ.
– Думаю, дорогу тебе показывать не нужно.
– Да найду, я думаю, – усмехнулась я, скрываясь в коридоре.
– Я занесу тебе пижаму, – донеслось мне вслед.
Ванна на первом этаже у Иветты шикарная, на втором тоже впечатляет, но она скорее гостевая. Хотя, ей пользуются не реже. Эта ванна отделана под зеленый мрамор, на полотенцесушителе развешаны зеленые же полотенца, а возле ванной – мягкий зеленый ковер.
Я уже не в первый раз остаюсь у Иветты, так что прекрасно знаю, где что лежит. Быстро раздевшись, я включила воду и залезла под душ. Ванна – это слишком долго, да я и не большой ее поклонник. Не знаю, какой это признак, но в этом доме у меня уже появились свои мыльно-рыльные принадлежности, в виде зубной щетки и полотенца.
Пока я плескалась, в ванну тихо прошмыгнула Иветта и, оставив мне пижаму, так же тихо вышла.
Пижама была обыкновенная, шелковая: штаны и рубашка, все такой веселенькой тигриной расцветки. Не то, чтобы "мой любимый цвет, мой любимый размер", но очень к тому близко.