Неспешно я приблизилась к Рану, заглянула ему в глаза, и он слизал кровь моего противника с моей морды. Я позволила ему это сделать. Затем рыкнула, не позволяя превращаться в заботливую мамочку, готовую вылизать своего волчонка. Волк понял и отступил. Развернувшись, я направилась прочь, Ран последовал за мной, а за ним пристроился дымчатый. Почувствовав его запах, я обернулась и зарычала. Волк посмотрел на самца, которого принял за вожака в нашей паре, но Ран обошел меня и встал позади, и тогда дымчатый склонил голову. Передо мной.
Глава 14
Глава 14
Он сидел перед небольшим деревянным домом, когда-то поставленным его собственными руками. Все здесь было сделано им самим для жизни в лесу, где он проводил большую часть времени, уговаривая себя, что это не потребность, а простая любовь к одиночеству. Очередная ложь: он ненавидел одиночество. Ненавидел с того дня, когда мальчишкой плакал в пыли у дороги, не зная, куда ему идти и что делать дальше. И людей полюбил не столько потому, что они спасли его и помогли вырасти - люди стали его стаей, только и всего.
Белый волк приподнялся и снова уселся, переставив передние лапы. Он никак не мог заставить себя войти в логово, не мог заставить себя глубоко вдохнуть, потому что боялся уловить сладкое зловоние разложения. И если он его почувствует, значит... ее больше нет. Значит, он убил ее, лишив себя волчицы, которую выбрал в Священную ночь, перестав раз в жизни метаться и спорить со своей сутью.
Волк заскулил и улегся, отчаянно жмуря глаза. Увидеть ее тело, пожираемое червями, он тоже боялся. Рыжая волчица осталась в его памяти веселой, резвой, беззаботной и живой. Слишком живой, чтобы ее тело могли жрать черви. Она была слишком хороша для них, что в звериной шкуре, что в теле человека. Волк снова заскулил, умоляя волчицу выйти к нему. «Я готов ползти за тобой на брюхе. Я готов стать псом у твоих ног, только выйди... живая».
Не вышла. Из логова не доносилось ни звука. И тогда он решился: глубоко вдохнул, задержал дыхание... Смрад смерти не коснулся тонкого волчьего обоняния. Облегчение, на мгновение окутавшее мятежную душу, тут же исчезло, когда волк остановил взгляд на двери, валявшейся на земле. Полустон-полурык вырвался из глотки зверя. Падальщики. Они могли сожрать тело быстрее червей, и тогда он не увидит волчицу даже мертвой.
Белый волк поднялся на лапы и отпустил Первородную Силу, и вскоре обнаженный мужчина, не заметивший прохлады осени, сделал шаг к своему старому логову.
- Айна, - прошептал Идар, словно опасаясь, что, заговори он громче, все страхи обретут плоть. - Ты здесь? Айна...
Тишина обрушилась на него со всей своей неотвратимостью. Айна молчала, не спешила увидеть, простить, кинуться на шею...
- Пусть вновь вонзит клыки, пусть вгрызется в глотку, только... Только, - он так и не договорил. Не смог. Горло свело спазмом, когда перед глазами в тысячный раз встал взгляд волчицы в тот момент, когда Идар гнал ее от дома знахарки. - Бог Земной... - мужчина мотнул головой. - Лесной Дух, прошу.
И свою просьбу Идар так же не договорил. Он заставил себя пройти те несколько шагов, что еще отделяли от входа в логово. И вновь ему почудилось, что она лежит внутри, мертвая. Волки не выживают, потеряв свою пару - отец говорил об этом, а он не верил. С тех пор, как отец вывел его за пределы земель белых, Идар не верил ни единому его слову. А теперь знал, что тот сказал правду. Принял, как только в груди поселился неугасимый огонь тоски. И было до одури страшно, что волчицы больше нет, но еще страшнее было от того, что это он убил ее. Сам.
- Глупец, - Идар схватился за голову, глухо застонав. - Я не хотел, Айна, я...
Шорох в логове заставил его вскинуть голову и наконец заглянуть внутрь, чтобы тут же отшатнуться, прижаться спиной к стене дома и закрыть лицо руками. Всего лишь крыса. Никаких волчиц. И ни единого следа того, что здесь кто-то умер. Мотнув головой, мужчина отлепился от стены и вошел в логово.
Принюхиваясь, Идар медленно обследовал свое старое жилище и выдохнул с неимоверным облегчением. Похоже, Айна не появлялась тут с того дня, когда бежала от него, оставив на плече след своих зубов. Однако облегчение вновь покинуло мужчину, когда он подумал, что волчица была истощена сверх меры. Как далеко она смогла уйти? Пока ярость не потекла по ее жилам, Айна не могла подняться на лапы от слабости, и только злость позволила ей убежать. А что если она упала за ближайшим деревом и отправилась к Лесному Духу? Но затем он вспомнил о чужаке, который приходил к логову, потом появившийся в княжеском поместье, а после и в логове, принося тушки зайцев, которые волчица не ела.