Ран сейчас был где-то неподалеку. Он первым встал на стражу после того, как я решила остановиться на ночь. Я прислушалась, но так и не смогла определить, где сейчас находится волк. Этот самец умеет передвигаться совершенно бесшумно, когда не желает быть замеченным. Особенно на охоте. Безумно красивое зрелище, когда он, пригнув голову, крадется, грациозно и мягко ступая с каждым новым шагом. Я каждый раз зачарованно слежу за ним, не в силах отвести глаз. Однажды, когда мы были еще вдвоем, я упустила дичь из-за своего любования волком. Забывшись, Ран обернулся ко мне, досадливо рыкнув, да так и застыл, глядя на меня. Стояли, как два полоумных, и пялились друг на друга, пока наш ужин давал стрекача в зарослях.
Отар пошевелился. Заметив, что я села, он сел тоже, вопросительно глядя на меня. Из кустов за моей спиной вышел Ран. Он подошел ближе, тоже не сводя с меня взгляда. Кем бы меня ни считали эти волки, они исподволь пытаются опекать. Я для них остаюсь волчицей, пусть и признанная вожаком. Раздражает. Сердито заворчав, я растянулась подле огня. Вскоре снова улегся Отар, только Ран еще некоторое время следил за мной, но и он развернулся и ушел обратно в лес, возвращаясь к нашей охране.
Мне вдруг представилось, что кто-то из людей мог случайно выйти к нашей стоянке. Любопытно было бы посмотреть на его лицо, когда он увидел трех волков, сидящих у костра. Воображение совсем расшалилось, и я зафыркала, давясь от внутреннего смеха. А если еще обернуться к заплутавшему путнику и поманить лапой к огню? Думаю, вопли удирающего человека мы слышали бы еще долго, если бы он, конечно, просто не хлопнулся в обморок.
Вновь зашевелился Отар. Он сел, вопросительно глядя на меня. Неугомонный волк. Подвижный, порой бестолковый, но до невозможности добродушный. Иногда мне казалось, что рождение Отара оборотнем было шуткой Лесного Духа, причем совсем неудачной шуткой. Ему стоило быть человеком, а не волком. Слишком уж странно выглядел зверь, который во время охоты вдруг останавливался, открыв пасть, и смотрел на закат. Или же, когда шел по следу, уткнувшись носом в землю, фыркнув и подняв этим с земли опавший лист, увлекался листом, а не погоней. Так и фыркал, любуясь, как лист вновь и вновь подлетает, дурашливо бил передними лапами по земле и скакал вокруг него козленком. Когда мы с Раном это впервые увидели, даже бросили дичь, ошалело глядя на нового волка в нашей маленькой стае. После этого стало понято, почему Отара изгнали: сам он на этот вопрос отмалчивался, отводя глаза. Мой рык заставил дымчатого виновато заскулить и опустить глаза. Один раз я его даже немного потрепала, а потом махнула лапой. Все мы тут не от мира сего. Мы просто научились не обращать внимания на странности Отара. Тем более, в остальном он был вынослив, достаточно силен и ловок. Если случайно отставал, то ждать не приходилось: догонял сам, отыскивая по следу.
Немного подождав, дымчатый снова улегся, положив голову на передние лапы, и уставился на огонь немигающим взглядом. Думал он о чем-то или просто любовался игрой оранжевых лепестков, я не знаю, и не могу сказать, что хотела бы знать. Закрыв глаза, я все-таки провалилась в сон. А проснулась посреди ночи от пьянящего запаха Рана. Однако глаз не открыла, борясь со сладкой дрожью внутри. Через мгновение почувствовала, как меня накрывают теплым покрывалом. Ладонь самца как бы невзначай скользнула по моей шее, а затем послышались удаляющиеся шаги. Подняв голову, я некоторое время смотрела в спину волку, сейчас принявшему человеческое обличье.
В свете костра, которому не дали затухнуть, мне показалось, что его смугловатая кожа слегка светится. Крепкие мышцы спины были сейчас напряжены и оттого выделялись еще больше. Неожиданно я подумала, что он невероятно хорош. Ран вдруг обернулся, и я поспешно нырнула под покрывало, стараясь занять себя мыслями о том, где волк уже успел добыть покрывало. Отар исчез со своего места, значит, уже бродит в кустах, и Ран, видимо воспользовавшись тем, что его сменили, сбегал к деревне, находившейся не очень далеко от нашего места стоянки. Как волк добыл покрывало, оставалось только гадать, и теперь оно обнимало меня так же тяжело и тепло, как прижимал темно-серый волк в той пещере, где он выхаживал меня после... Воспоминание об Идаре принесло обычную ярость и боль. Это помогло подавить глупые мысли о Ране, и стало немного легче дышать.