- Айна...
Моя рука, кажется, самостоятельно скользнула вверх, ладонь легла на плечо Рана, а потом поползла выше, на шею, и нырнула в волосы. Взгляд волка остановился на моих губах, и его глаза вдруг стали так близко, что заслонили собой мир... Нет, они стали целым миром, и я захлебнулась теплом, окутавшим меня. Беспомощно вздохнула и погрузилась в манящую глубину светло-карих глаз Рана.
- Айна, - снова шепнул волк. Я почувствовала горячее дыхание на своих губах. - Айна.
- Ран, - сдавленно выдохнула я, и его губы накрыли мои.
Кажется, волк выпил мое дыхание до самого дна, не оставив мне ни капли, потому что я вдруг стала задыхаться, отчаянно жмурясь и отнимая в ответ его дыхание, чтобы выдержать эту сладкую пытку. Я чувствовала, как вторая ладонь Рана жжет мне спину, и в это мгновение мечтала сгореть дотла в его прикосновениях, задохнуться от поцелуя, стать пеплом, чтобы возродиться заново, став новой и чистой Айнарой. Той, кого столько лет ждал этот волк.
Тихий вздох, донесшийся со стороны, был неожиданным и чуждым в том огне, что разгорался все жарче, затягивая нас с Раном в свою сердцевину. Я как-то разом ощутила, что дует холодный ветер и что с неба начал накрапывать дождь. Действительность вернулась ледяным потоком, сбивая с ног и рождая протестующий вскрик:
- Нет!
Ран отпрянул, затем метнул бешеный взгляд в сторону проснувшегося Отара. Я вскочила на ноги и бросилась к ближайшим деревьям, стремясь скрыть свое смятение, досаду и злость. Злость на себя за эту слабость. Нельзя!
- Айна! - крик Рана был наполнен отчаянием.
Я упала на колени, стремительно меняя личину, и когда волк приблизился ко мне, я угрожающе зарычала, отгоняя его.
- Хорошо, - тихо ответил он. - Я не трону тебя.
Оборотень вернулся к костру, где остался Отар, принявший человеческий облик. Я осторожно вышла следом, напряженно следя за Раном, и услышала шепот дымчатого:
- Прости.
Это взбесило. Я зарычала на самцов. Отар дернулся, но Ран не обернулся. Он раскидал затухающие головешки, припечатав ближайшую босой ногой. Только этим и показав, что зол. Я снова зарычала, и волки, закончив тушить остатки нашего костра, слаженно опустились на четвереньки, отпуская Силу. Глядя на них, мне вдруг захотелось дать деру от обоих. Чтобы не быть ни за кого ответственной, чтобы исчез этот груз, который начал давить на плечи. От Рана, от его пьянящего аромата, сбивающего с ног, от его глаз цвета чистого янтаря, от тоски, застывшей в них. От Отара, нуждающегося в стае, от его добродушия, вносящего в истерзанную душу покой. От себя самой. Я устала от постоянной борьбы внутри себя, от этой неожиданной тяги к волку, которого всегда считала самовлюбленным твердолобым дураком. Не хочу быть вожаком, не хочу иметь стаю, потому... потому что это удерживает меня в этом мире, потому что заставляет думать о ком-то еще, кроме себя, потому что заставляет жить дальше.
Не выдержав этих мыслей, я сорвалась с места, метнувшись за деревья. Но в спину мне ударил скулеж Отара, и Ран догнал почти мгновенно, пристроившись рядом. И я остановилась. Ран не отпустит, дымчатый пропадет один, а от себя убежать невозможно. Лесной Дух, зачем ты дал нам сердце и совесть? Зачем пробудил первое, отдав в Проклятую ночь не тому волку, а вторую, когда от сердца почти ничего не осталось?
Мои волки стояли рядом, ожидая, что я буду делать. Они оба не сводили с меня взглядов. В янтарных глазах Рана застыло упрямое желание не отпускать, в синих Отара - вопрос и страх остаться в одиночестве. Мотнув головой, я тихо рыкнула и принюхалась. Нужно накормить свою стаю прежде, чем отправиться дальше. Оба самца выдохнули как-то слаженно и с заметным облегчением и пристроились за мной. Наша охота началась.
Глава 16
Глава 16
Альбан - городишко чуть больше села - встретил нас знакомой мне суетой. Может чуть потише, чем в том городе, куда водил меня человек Идар, но до умиротворения и спокойствия леса здесь было далеко. Шум нервировал не только моих волков. Ран озирался по сторонам, с подозрением наблюдая за людьми. Отар тоже постоянно оглядывался, но он, в отличие от Рана, стремившегося встать на защиту при первой же опасности, широко распахивал глаза, словно волчонок, и изумленно взирал на чугунные витые решетки, на вывески лавок и на каменного истукана, изображавшего человека. Этот истукан настолько увлек дымчатого, что он отстал от нас с Раном, долго ходил вокруг статуи, приоткрыв рот, и тихо повторял: