И до города мы это сделали. Правда, в этот раз все было честно, отчего волк, уже опытный в разбое, даже немного расстроился. Вскоре после рассвета мы вышли к маленькой деревушке. За забором одного из домов стоял здоровеный мужик, с интересом смотревший на нас. Ран хищно осклабился, но я решила, что столь наглый грабеж может сыграть с нами злую шутку. Все-таки целая деревня. Поэтому, тихо рыкнув на воинственного самца, я уверенно направилась к забору, и мои волки поспешили за мной.
- Милости Богов вам, уважаемый, - приветствовала я мужика так, как это делал Идар.
- И вам милости, добрые путники, - важно ответил хозяин дома. - Что же это вы в такую рань бродите. Ищите кого?
- Да вот ищем, у кого бы одежду купить, - не менее важно ответила я. - Бра...
- Это ее муж, а я его брат! - поспешно и громко воскликнул Отар, прервав меня на полуслове.
- Да, - сварливо проскрипела я, глядя испепеляющим взглядом на дымчатого, успев заметить, как рука Рана, сжимавшая шею Растяпы сзади, встрепала ему волосы и мягко легла на плечо. Порву обоих! - Муж мой поизносился, а дорога дальняя. Не продадите ли нам своих вещей?
Мужик оглядел Рана и хмыкнул.
- Да это и не одежда вовсе - срам какой-то, - сказал он. - Эк спешила ты, хозяюшка, мужа-то раздеваючи.
Он заржал, довольный своей шуткой, а я некоторое время пыталась понять, что хотел сказать человек. Зато когда поняла, едва не зарычала от негодования, но ладони Рана легли мне на плечи, и это как-то сразу успокоило.
- Продашь одежду? - спросил волк.
- Да так отдам, что за ношенное-то деньги брать, - хозяин подошел к калитке и впустил нас. - Заходите, добрые люди, помогу я вам в вашей беде.
В доме словоохотливого охальника нас встретила его жена, розовощекая и пухлая хохотушка. Старший сын хозяина дома оказался немногим младше нас, а пятый, самый младший, сидел на руках у дочери и пускал счастливые пузыри, как-то сразу выбрав Растяпу: ему и улыбался. Я даже не заметила, как малыш перебрался на руки к Отару, только услышала довольный хохот дымчатого, когда ребенок ухватил его за нос.
Мужик увел Рана за собой, и вскоре тот вышел в общую комнату в ношеной, но чистой одежде.
- За стол садитесь, путники, - велела хозяйка, ставя на стол еще три большие глиняные миски.
- Вам и самим, небось, мало, - улыбнулся Ран. - Пойдем мы.
- Нечего в моем доме споры устраивать, - грозно прервал его Балаж - так звали отзывчивого мужика. - Сказано за стол, значится, садись за стол. От трех мисок каши не обеднеем. Год нынче был щедрый.
Ран посмотрел на меня, ожидая моего решения, и я кивнула, принимая приглашение.
- Вот и правильно, - одобрил Балаж и отвесил старшему сыну оплеуху.
- Батя, - обиженно пробасил отрок. - За что?
- Для вложения ума, - важно изрек отец. - Все за стол.
Однако за столом обнаружилось опять три свободных миски. Дружно повертев головами, пропажу обнаружили. Отар, хозяйская дочь и младенец сидели на полу и разрисовывали углем деревяшку.
- Отар!
- Гитта!
Воскликнули мы одновременно с хозяйкой, а младенец счастливо брумкнул губами, пустив новую порцию пузырей. Растяпа и девочка подняли головы, удивленно глядя на нас. Кто из них был черней, понять оказалось невозможно. Младенец отобрал у сестры кусок угля и сунул за щеку, пустив черные слюни. Хозяйка всплеснула руками и бросилась к младшему сыну. Избу сотряс громовой рев оскорбленного утратой добычи младенца. Прихватив заодно и дочь за косу, мать утащила своих чад умываться. Отар похлопал своими «гляделками», утер нос, оставляя на лице черные полосы, и показал деревяшку, улыбаясь так же счастливо, как младенец, разве что без пузырей:
- Во!
- Собаки? - приглядевшись, спросил Балаж.
- Волки, - гордо ответил Растяпа.
Не скажу, что нарисованные существа выглядели волками, но у них было четыре лапы, хвосты, уши и треугольные зубы в открытых пастях. Первым шел волк поменьше - похоже, я. Следом самый большой волк - конечно, Ран, а позади сам Отар. Над головами волков светило солнце и плыли облака: их, должно быть, нарисовала Гитта.