— Мы едем довольно быстро, — заметила Кейтлин, — и сможем быть в Риа завтра утром.
— Если Алею нужно освободить завтра, — вставая, сказал Галиад, — надо ложиться спать прямо сейчас. Нам потребуется много сил.
— Как же я рад вас видеть, — повторил Фингин, пожимая руку Галиаду, — спасибо!
— Не надо меня благодарить! Наши пути пересеклись благодаря Мойре. Да, я еще не поздравил вас с вступлением в Совет! Фелим говорил мне, что из вас получится превосходный друид. Он был прав. Насколько мне известно, ни один из друидов не вступал в Совет в столь юном возрасте… Я горжусь, что мой сын — ваш магистраж, Фингин.
— Мы отомстим за смерть Фелима, Галиад, обещаю вам это.
Кейтлин поднялась, чтобы приготовить в повозке еще два спальных места, и все стали устраиваться на ночлег.
Фингин долго не мог заснуть. Он лежал в темноте с открытыми глазами и улыбался.
Он вновь обрел своего магистража. И вновь почувствовал себя друидом.
Алеа сказала своим товарищам, чтобы они ждали ее в приготовленных для них комнатах. Она хотела увидеться с Ал'Роэгом наедине.
Девушка вошла в центральный зал дворца. Он напомнил ей Сай-Мину. Такое же просторное и роскошное помещение. Убранство здесь было менее изысканное, зато простота мебели и лежащие повсюду ковры создавали впечатление сдержанного благородства.
Граф Ал'Роэг сидел за столом в противоположной стороне зала, справа от него стоял человек в пурпурной мантии с митрой на голове. Алеа сразу поняла, что это епископ Эдитус.
— Добро пожаловать! — вставая, произнес Ал'Роэг, и звук его голоса гулко разнесся по всей комнате. — Входите, пожалуйста.
Алеа не ожидала такого приема. Как только она и ее друзья прибыли во дворец, к ним тотчас выбежали слуги, встретили и проводили внутрь. Комнаты уже были приготовлены, на столах стояли вазы с фруктами и напитки, ванны были наполнены теплой водой. За каждым проявлением подобного гостеприимства Алеа угадывала намерения графа. Значит, он не хочет убивать ее и решил воспользоваться ее могуществом. Он, очевидно, надеется с ее помощью одолеть друидов. Другого объяснения всему этому быть не могло.
— Спасибо, — сказала она, садясь в кресло, предложенное ей графом.
Ал'Роэг вернулся на свое место по другую сторону стола. Епископ все это время молчал, он только вежливо кивнул, по-прежнему стоя рядом с графом.
— О вас много говорят, Алеа… Я даже не знаю вашего полного имени…
— Я тоже, — с улыбкой ответила девушка.
Граф, казалось, смутился.
— Хорошо, в таком случае я буду называть вас Алеа…
— Я бы хотела, чтобы вы называли меня Кайлиана.
Ал'Роэг нахмурился. Эта девушка вела себя вызывающе и начинала его раздражать.
— Пожалуйста, — согласился он. — Так вот, о вас здесь ходит много слухов. Но никто не знает, кто вы и чего хотите…
— Я Кайлиана, Дочь Земли. Во мне течет кровь Галатии и Сида.
Епископ сделал легкое движение, по которому можно было догадаться, что он удивлен.
— А хочу я, — продолжала, улыбаясь, Алеа, — чтобы моя родная земля вновь обрела мир, которого она лишилась, когда такие люди, как вы, предали ее. Все очень просто.
Ал'Роэг прикусил губу. Нет, все будет совсем не просто. Но он знал, что эта девушка нужна ему. Если уж она столь непримирима, пусть лучше будет на его стороне, чем на стороне противника.
— Я знаю, о чем вы думаете, Ал'Роэг, — сухо сказала Алеа. — Но я не собираюсь принимать ничью сторону.
У Ал'Роэга отвисла челюсть.
— Я также знаю, о чем думаете вы, — продолжала девушка, обращаясь теперь к епископу.
— И следовательно, знаете, что я искренен, — ответил Эдитус, явно готовый к такому повороту дела.
— Вы принимаете меня за слегка помешанного ребенка, за что-то вроде игрушки вашего Бога… Но я ни для кого не являюсь игрушкой, Эдитус, ни для друидов, ни для вашего Бога, ни для Мойры. Я Дочь Земли, и, будучи ее дочерью, я пришла требовать, чтобы вы не предпринимали никаких действий ни против туатаннов, ни против друидов, ни против Галатии.
— Только как Дочь Земли? — нетерпеливо переспросил Ал'Роэг. — Значит, вы не объявляете себя Самильданахом?
— Так называют меня друиды… Вы знаете, что означает это слово?
Граф пожал плечами.
— Всемогущий, — сказала Алеа. — Точный перевод звучит так: «Тот, кто может все». А я, при всей моей заносчивости, признаю, что могу не все. Единственное, в чем я уверена, так это в том, что могу внушать страх таким людям, как вы… И я готова это сделать!
— Вы думаете меня напугать? — улыбаясь, спросил Ал'Роэг.
— Быстро же с вас упала маска, граф. Вы хотели выглядеть заботливым и гостеприимным, чтобы меня задобрить, не так ли? Но стоило мне задеть вашу гордость — и этой маски как не бывало!
— Никакой маски не было, сударыня! Просто я человек воспитанный и, в отличие от многих моих подданных, хотел дать вам шанс. У меня были сомнения на ваш счет. Мне не нравится судить о людях, не познакомившись с ними лично.
— А познакомившись, судить нравится?
— Что за игру вы затеяли? — вступил в разговор Эдитус. — Если вы пришли просить графа о чем-то, а речь, несомненно, идет о просьбе, не думаете ли вы, что вам следовало бы вести себя повежливей? Создается впечатление, что вы делаете все, чтобы вывести его из себя!
— У меня нет привычки притворяться для достижения своих целей. Я говорю то, что думаю, и называю вещи своими именами. И жду от людей в ответ такой же искренности. Вы же решили прикинуться гостеприимными, очаровать меня. Это была грубая ошибка с вашей стороны.
— Вы желаете искренности, сударыня? — спросил граф, давно потерявший остатки терпения. — Так вот, у меня есть дела поважнее, чем вести с вами словесную перепалку! Это истинная правда! Вы просто маленькая самозванка, и зря я трачу время на разговоры с вами… Мне надо заниматься подготовкой войны, и, если вам нечего больше мне сказать, наш разговор окончен!
Алеа улыбнулась. Она получила то, зачем пришла. Теперь она знала, что за человек Ал'Роэг, и составила мнение о епископе Эдитусе. Большего ей и не требовалось. Значит, мир будет восстановлен без их участия, теперь она была в этом уверена.
Она спокойно смотрела, как граф встает из-за стола и вызывает стражу.
— Отведите эту помешанную в темницу! И обоих ее друзей туда же! Заприте их там, пока я не решу, что с ними делать! У меня сегодня много других дел.
Алеа никак не отреагировала на его слова и позволила двум солдатам вывести ее из зала.
Несколько минут спустя Фейт, Мьолльн и она уже сидели в тесной тюремной камере.
В Филиден Одран прибыл среди ночи. Сейчас он находился в казарме, служившей клану Махат'ангор генеральным штабом, и ждал. Он думал о том, удастся ли ему убедить туатаннов, как удалось убедить короля. Ждать ему пришлось недолго. Не успел он допить предложенный ему травяной настой, как в огромную темную комнату явились все вожди кланов и уселись на пол вокруг широкого низкого стола.
— Мне стало известно о гибели Саркана, — с печалью в голосе начал разговор Одран, — да примет Земля его навечно!
Туатанны кивнули. Друиду были известны правила этикета.
— Нашему народу давно известно, какова истинная цена войны, — сказал человек, сидящий справа от Великого Друида.
— И именно поэтому мы не желаем больше воевать, — вступил в разговор самый юный из вождей.
Одран внимательно посмотрел на того, кто это сказал. Странно было услышать такие слова от туатанна. Обитатели Сида были воинами, а не миротворцами.
— Пусть мой отец станет последним, кто отдал свою жизнь за Эриу, — добавил юноша.
Так, значит, это сын Саркана! Одран понял, что здесь его ждет препятствие, о котором он и не подозревал.
— Я прибыл, чтобы сообщить вам о том, что мы начинаем войну против Харкура. Король также присоединится к нам силами своих войск. Но эта война касается и вас, так как у нас с вами общий враг. Мы в вас нуждаемся…
— Мы больше не хотим войны! — в ярости прервал его Тагор.