Друид нахмурился. Его разоблачили даже раньше, чем он предполагал.
— Не бойтесь, — успокоил его бард. — Мне здесь почти так же неуютно, как и вам, хоть это и моя родина…
Кулаки Фингина крепко сжались под столом. Он очень надеялся, что Ахано их не выдаст. Ведь для того, чтобы стать бардом, надо пройти обучение у друидов, так что этому человеку, наверное, все же можно доверять.
— А что, действует ли здесь система связи, существующая у бардов? — поинтересовался Галиад, поняв, что дальше притворяться бесполезно.
— Более или менее, — ответил Ахано, отправляя в рот ложку горячего супа.
Галиад взглянул на Фингина. Он не был уверен, что барду можно задавать прямые вопросы. Кругом было людно, а им не хотелось обращать на себя внимание. Само появление Ахано уже заинтересовало некоторых посетителей харчевни, и друзьям следовало соблюдать осторожность.
Фингин понял, чего ожидает от него Галиад. С бардом следовало говорить особым языком — языком намеков и недомолвок, которого не поймет никто из посторонних. Магистраж знал, что друид таким языком владеет.
Юный друид едва заметно кивнул и повернулся к барду.
— Должно быть, в таком большом городе нелегко разыскать своих друзей, — сказал он.
Ахано приподнял одну бровь. Он увидел выражение лица друида и тотчас понял, какую игру тот затеял.
— Нетрудно, если ты уверен, что они здесь, — ответил он. — Я здесь родился и знаю этот город как свои пять пальцев. И если кого-нибудь ищу, то обязательно нахожу.
— Вам хорошо, — ответил Фингин, — а вот у меня это не всегда получается. Ведь мы, бродячие актеры, все время путешествуем. Представьте себе, я уже много лет не видел свою сестру…
— Вы говорите, сестру? — удивился бард.
— Да, сестру. Она у меня одна. И она мне очень, очень дорога.
— Понимаю. И вы ищете ее здесь?
— Я не уверен, что она здесь, но это очень вероятно.
— Возможно, я смогу что-нибудь о ней разузнать…
— Буду вам очень признателен, — ответил Фингин, очень довольный тем, что бард его понял.
— Как только я что-нибудь выясню, я вам сразу же скажу, а пока выпью стаканчик.
Друзья провели с бардом всю вторую половину вечера, найдя в нем интересного и оригинально мыслящего собеседника, а потом решили устраиваться на ночлег. Они попросили у хозяина две комнаты.
— Спокойной ночи, — прошептала Кейтлин всем троим, но смотрела при этом только на Фингина.
Мэл и Кейтлин разместились в одной спальне, а Фингин, Галиад и Эрван пошли в другую. Это были небольшие сумрачные комнатки, расположенные наверху, под самой крышей харчевни.
— Ты думаешь, он и в самом деле понял, что ты хотел ему сказать? — спросил Эрван у Фингина, стоявшего у окна.
— Он только что вышел из харчевни, хотя я сам слышал, как он спрашивал у хозяина комнату. Думаю, он отправился разузнать что-нибудь для нас.
— Только бы он не пошел на нас доносить, — тихо проговорил Галиад.
— Он ведь бард, Галиад, он на нашей стороне!
— Бард из Харкура…
— Да, но все-таки бард. Если бы он любил Харкур, то давно бы уже расстался со своим голубым костюмом барда. Ведь чтобы решиться прийти сюда в таком одеянии, надо быть верным Мойре человеком, вы согласны?
— Надеюсь, что это так, — лаконично ответил Галиад, вытянувшись во весь рост на кровати и заложив под голову руки.
Фингин по-прежнему смотрел на улицу. В лунном свете на его лицо ложились причудливые тени. Эрван внимательно глядел на него. Они не виделись меньше месяца, но ему казалось, что прошла целая вечность.
— Ты изменился, Фингин, — сказал юный магистраж с улыбкой. — Ты стал настолько… свободнее. Не знаю, как это сказать…
Фингин повернулся к нему:
— С тех пор, как вы исчезли, произошло столько событий, что я стал задавать себе вопросы, которые раньше мне бы и в голову не пришли. Моя вера в Сай-Мину была подвергнута суровому испытанию. Я оставил Совет, поддавшись чувству гнева, я был в смятении…
— Так же, как и Фелим? — спросил Эрван.
— Думаю, почти так же. Я не понимаю, чего на самом деле добивается Эрнан. Не уверен, что он сам знает, чего хочет. У меня было такое чувство, будто он прямо подталкивает меня к тому, чтобы я отправился к вам на помощь, на помощь Алее, и в то же время мне кажется, что он стремится от нее избавиться.
— А может, он ее просто боится? — предположил Галиад.
— Не думаю, что Архидруид может поддаться подобному чувству.
— Я тоже, — ответил Галиад. — Но бояться Алеи вполне естественно. Сам Фелим и тот испытывал нечто подобное.
— Это не помешало ему прийти ей на помощь…
— Да, действительно, — подтвердил Галиад. — И в этом вы очень с ним похожи. Я думаю, Гаэлии суждено измениться. Равновесие, существовавшее в ней, оказалось пагубным, перемены стали необходимы, и принесет их Алеа. Но всякий перелом сопровождается болью, и этот тоже будет болезненным. Весь вопрос в том, в каком мире мы окажемся потом. Удастся ли Алее изменить его так, как она задумала, и если да, то какую жизнь это нам сулит? Вот этот вопрос и не дает покоя Совету. Ведь друиды уже много лет управляют островом и даже не представляют себе, что может быть иначе.
— Но должны же они понимать, что будущее страны важнее их собственного! — воскликнул Фингин, будто желая, чтобы его услышали в Сай-Мине.
— Вы это поняли, Фелим тоже. Может быть, уразумел это и Эрнан, но пост Архидруида мешает ему признать правду. Он вынужден поддерживать Совет…
Фингин вздохнул.
— Фелим наверняка знал бы, что надо делать, — сказал он в отчаянии.
Эрван встал и подошел к юному друиду:
— Мне кажется, что тебе это тоже под силу. Ведь какое нужно иметь мужество, чтобы в твоем возрасте уйти из Совета!
Фингин с благодарной улыбкой повернулся к своему лучшему другу:
— А ты, ты нашел Алею…
— Да. Но я бы один не справился. Ни я, ни отец не знаем точно, что произошло. Фелим погиб, а мы оба погрузились в какой-то сон наяву…
— Попали в мир Джар, — проговорил Фингин.
— Нас туда привела Алеа.
— Должно быть, она может туда перемещаться, как Киаран. На заседании Совета он уверял нас, что встречает ее в мире Джар каждый вечер.
— Она сказала нам, чтобы мы уходили, а потом вступила в схватку с Князем герилимов. Мы не знали, чем окончился бой. Потом я увидел Алею в этом странном мире снова и понял, что она победила врага.
— А теперь, как вы говорили, она, очевидно, хочет попасть в Мон-Томб. Интересно, что ей могло там понадобиться…
— Главное сейчас — найти ее, — вступил в разговор Галиад. — Если она и в самом деле оказалась в плену у Ал'Роэга, вызволить ее будет очень трудно.
Фингин тоже улегся на кровать. Все трое замолчали и долго не произносили ни слова, но никто не смыкал глаз. В ночи, подобные этой, ход жизни ускоряется, сердце бьется сильнее, и сна нет и в помине.
— А ты, — спросил наконец Эрван, — у меня такое впечатление, что ты…
— Я — что? — спросил Фингин, приподнявшись на локте.
Эрван фыркнул.
— Что? — настойчиво повторил друид.
— Ну, скажем, ты уж очень любезен с Кейтлин.
Фингин широко открыл глаза.
— И это говоришь мне ты! — оскорбленно воскликнул он. — Ты, который убежал из Сай-Мины из-за красивых глаз Алеи!
Эрван расхохотался, за ним и Фингин. Галиад вздохнул.
— Первый раз в жизни вижу, чтобы друид и его магистраж вели себя как настоящие балбесы, что один, что другой! — усмехнулся он и шутливо прикрыл ухо подушкой, словно стараясь не слышать их болтовни.
Тут в дверь постучали.
Галиад одним прыжком вскочил с постели. Взяв в руку меч, он, осторожно ступая, подошел к двери.
На пороге показался Ахано.
— Думаю, я знаю, где находится ваша сестра, — объявил он, войдя в комнату.
Галиад отошел в сторону, чтобы его пропустить, выглянул в коридор и плотно прикрыл дверь.
— Алеа захвачена графом Ал'Роэгом, — объявил Ахано, — вместе с ней в темнице сидят двое ее друзей, бардесса и гном-волынщик.
— Значит, это правда, — вздохнул Фингин.