— Кто, «этот»?
— Ну, авторитет ихний… Я, говорит, еще не в законе, но уже на положении. А по нему видно, что за ним не одна ходка. Пальцы все в перстнях, ну, татуировки… И эти, в свите которые с ним, тоже в наколках…
— Я смотрю, тебя эти наколки испугали, — усмехнулась Карина.
— Испугали? Да нет, не испугали, — еще больше разволновался Шах.
— А чего тогда колотишься?
— Я колочусь? Да нет, не колочусь я… Ну, есть мандраж немного…
Карина достала из холодильника бутылку водки, налила Шаху в стакан:
— Пей.
— Э-э, у меня режим.
— Пей, говорю!
Шах кивнул, в три глотка осушил стакан, выдохнул и с благодарностью смахнул с руки половинку свежего помидора.
— Полегчало? — строго спросила она.
— Да мне и так нормально было.
— Значит, полегчало… Как его зовут, этого, который на положении?
— Да не важно…
— Как зовут?
Карину не очень интересовало, как зовут блатного авторитета, но если она задала вопрос, то должна получить ответ.
— Сухарь его зовут.
— И чего он хочет?
— Иметь с нас хочет. Сказал, что если мы «снимаем» с барыг деньги, то должны отстегивать на воровской «общак». Три дня нам на раздумье дал…
— А чего он раньше не появлялся?
— Так с барыг никто не «снимал».
— Ну, сам бы и «снимал», если такой умный.
— Ну, я не знаю… Он сказал, что у нас очень большие проблемы будут, если мы откажемся.
— Сказать все, что угодно, можно.
— Я тоже так думаю, только он очень сильно это сказал. За ним, говорит, большие люди стоят, все они в законе, и «общак» у них большой. Если мы не будем в этот «общак» отстегивать, то нас на разбор поставят. А это все, это хана. На пику в темном углу насадят, и все дела…
— Тебе страшно?
— Мне страшно?!. Да нет, не страшно, — дребезжащим от натуги голосом проговорил Шах. — Просто я знаю, что с блатными связываться опасно. Ну, если это настоящие блатные…
— А бывают не настоящие?
— Ну, бывает шушера всякая, типа Коли Клопа…
— Ну да, — кивнула Карина.
Жил у них в доме алкаш, три года отмотавший на зоне за кражу. Весь в наколках, пальцы веером, понты коромыслом, только никто его всерьез не воспринимал. Были уголовники посерьезнее, а этот только воровал и никакой реальной силы не представлял. Даже дворовая шпана его всерьез не воспринимала. Пацанам с улицы больше по душе романтика, которую могло предложить им «северное братство». Это теперь не просто команда, но и реальные деньги, а значит, красивая жизнь.
— Этот Сухарь слов на ветер не бросает…
— И сколько он просит?
— Тридцать процентов.
— А репа не треснет?
— Да надо бы…
— Так в чем же дело? Забейся с ним на разбор, стволы у тебя есть. Положишь всех штабелями, какие проблемы?
— Ты не понимаешь. Положить блатных не проблема, — неуверенно произнес Шах, — только этим вопрос не решить. Сухарь, он ведь не один, за ним реальные люди, за ним система. Если с ним что-то случится, нас объявят гадами и будут конкретно «мочить»…
— Волков бояться — в лес не ходить… На Косолапа наезжали?
— Я не в курсе. Может, ты знаешь?
— Узнаю. Прямо сейчас пойду… Слушай, а почему я пехом ходить должна? Ты себе тачку взял, Кобзарь на «девятке» рассекает, а я что, лысая?
— Э-э… — замялся Шах.
— Что такое? Рылом не вышла?
— Ну, ты же не только с нами, ты и с Косолапом…
— То есть я отрезанный ломоть?
— Ну…
— Ладно, решим проблемы с блатными, разберемся. Поеду с Косолапом перетру, потом вместе соберемся, порешаем проблемы… Или не надо собираться?
— Надо. Раз уж ты посредник между нами…
— Посредник? Между тобой и Косолапом?
— А разве нет?
— Ну, будет видно…
Карина претендовала на большее, чем просто посредник между двумя бойцовскими командами, и если Шах этого не понимает, то придется ему это объяснить. Но сначала надо решить вопрос с блатными.
— Ты мне лучше скажи, как этого Сухаря найти?
— Ну, он где-то в Подвойске обитает. Оттуда приехал.
— Значит, оттуда он за районом «смотрит»?
— Оттуда.
— И через три дня ты ему ответ должен дать?
— Да, через три дня подъедет.
— Куда? Где у вас «стрелка»?
— Он сказал, что сам нас найдет. Может, через три дня подъедет, может, через десять. Главное, чтобы ответ к этому времени был готов. Ну, и деньги…