Они кардинально поменяли подход. Ко всем ли новым лифам?
Однако дело крылось в том, что Оле не нужны были лифы, их поведение и способности её не волновали. Не сейчас, по крайней мере. Ей всё равно, кем был «Сю», если она видела — не совсем обычного, но — мальчишку ненамного её младше.
— Я не приказываю, — мягко произнесла она. — Я прошу.
— «Прошу»? — он не понял. Нахмурился сильнее. — Просьба — вежливое обращение. Я знаком с законами коммуникации.
— Да, просьба. Тебе только приказывают?
— Да.
— Вот, а я прошу. На просьбу ты можешь не отвечать, она сама по себе даёт выбор. Но обычно люди отвечают, если могут, потому что это хорошо.
— Хорошо, — повторил мальчик с кодом «Сю». — Как это?
Теперь Оля видела в нём кое-что помимо равнодушного понимания. Искорка во взгляде — то, что нужно было, потому что лишь оно могло ей сейчас дать сигнал продолжать. Оля улыбнулась, и мальчик отразил её улыбку, словно зеркало.
— Хорошо — это когда безопасно и не больно, когда у тебя всё в порядке, — проговорила девушка. — Хорошие люди не причиняют тебе вреда и не стремятся к этому. Они тебе помогают безвозмездно… не требуя что-то взамен.
— Ты хороший человек?
— Я? Не знаю. Я не желаю тебе зла и не хочу тебе навредить, как плохие люди. Так что да, наверно, для тебя я хорошая.
— А они — плохие. Я понял. — «Сю» чуть наклонил голову. Бельчонок, возмущённо запищав, вцепился коготками в ткань на плече, и мальчик снял его, бережно держа в ладонях. Ах, вот она, причина, по которой он ещё не растерял эмоции окончательно. Парнишка не был безнадёжен, потому что чувствовал что-то помимо того, к чему был приучен — он умел заботиться и беречь. Улыбка Оли стала теплее и шире.
— Расскажи о себе, пожалуйста, — попросила она снова.
«Сю» встал и подошёл, сел рядом, привалившись к стене. Было немного холодно, но Оля не зябла. Её закинули сюда, потому что хотели расширить возможности этой лифы, однако что ей до лиф? Её больше интересовал ребёнок, с которым она встретилась в белых стенах. Кто он такой? Что он из себя представляет? Поймав взгляд «Сю», она добавила:
— Сейчас мне интересно. Интерес и любопытство — это когда ты хочешь узнать что-то новое. Ты смотришь на меня с таким же выражением.
— Интерес и любопытство, — повторил «Сю». В глазах его было уже больше этого открытого чувства. Он шутливо прищурился, в точности копируя выражение Оли, уголки губ приподнялись. — Тогда заключим договор. Я рассказываю о себе, а ты рассказываешь о других…
— Чувствах.
— Да.
Белизна и страх отступили. Ситуация была всё ещё ужасна, Оля была всё ещё в огромной опасности, и вообще её ради другого сюда приволокли — но она не собиралась следовать чьим-то жестоким приказам, если её интересовало совсем другое. В данном случае — ребёнок, не понимавший простых интонаций и отличия в обращениях. Прежде всего она хочет поговорить с ним. И пусть Лекторий подавится своими планами.
— Тогда начнём с начала. Меня зовут Оля, а тебе, думаю, тоже нужно человеческое имя. Оно поможет сделать разговор проще.
— Человеческое имя? — Он смотрел снизу вверх зелёными глазами. — Ладно. Дай мне его.
— М-м… — Она немного растерялась, взглянула на него. Первая мысль слетела с губ: — Игорь? Как тебе?
— Ладно. — Красноволосый мальчик снова улыбнулся, видимо, поняв суть этого выражения. — Ладно, Оля. Рассказывай о чувствах. Мне интересно.
*
Таю слегка трясло. Слегка — потому что на большее волнение она не была способна. Прорывался через сомкнутые плотно тучи тревоги энтузиазм, в ней бурлила энергия, требовавшая выхода. Вокруг здания лаборатории был возведён щит — не важно, чья странность, потому что Борис даже не остановился. Внесённые в план коррективы не предполагали тихого захода; Лекторий был готов к обороне, значит, им не придётся скрываться, всё равно их уже собирались «радушно» принять на штыки.
Настя крепко обняла её, глаза — мрачные, голос — тихий и внушительный.
— Выбирайся и спеши, — сказала она.
Тая обняла её в ответ. Чтобы обхватить руками Антона, ей уже пришлось подняться на носочки. Ребята кивнули и последовали за Борисом, шаг в шаг, словно тренировались так уже давно; синхронность, слаженность — и пропасть молчания между ними, которую никто не тропился преодолевать. Тая смотрела им в спины, затем закрыла глаза и позволила странности прокрасться в неё, протянуться от вдоха до кончиков пальцев, наполнить изнутри — всё холодком между артериями, всё щелчками электрического тока. Стая будет её ждать. Если она к ним вернётся, как-то ей влетит от мальчишек…
Эй, ей ещё есть, ради чего жить. Это не только спасение лиф, но и на спасение она сложит голову. Всё в порядке. Она выбрала свой путь и отступать не намерена.
Лаборатория — здание в один наземный корпус и несколько подземных. Защитное поле над ним, невидимое, надёжное, но что оно воинам, чьи странности сильнее? Борис поднял голову: чёрный силуэт на фоне прозрачной преграды — Тая не успела и моргнуть, как щит дрогнул, разошёлся волнами, прорисовав каждую косую осечку на поверхности. Ещё удар — как таран в ворота; трещины по пустоте, трещины по самому воздуху, они разбежались во все стороны. Несколько десятков странных, сюда сегодня пришедших, против целой лаборатории — смогут ли? Но у них нет иного решения.
Удара третьего не понадобилось. Надломилась защита, протяжный треск разрушил тишину, и Борис — единственная фигура на фоне этой пустоты — первый шагнул в щель, расширяя её и доламывая остатки барьера. Шагнул Борис, а за ним — тени, тени, тени, те, кто ныне ставил всё на карту. Тая отступила, пропуская их, следуя своей очереди, и всё смотрела на небо, потому что почти ждала момента, когда грянет бой.
Борис резко вскинул руку, и не долетевший до них пылающий валун пеплом рассыпался прямо в воздухе.
И началась осада.
========== 5 / 7. Сокровище улиц ==========
— 24 ноября 2017
— Сейчас! — рявкнул Борис. Борис — в чёрном, с чёрными волосами, с ярчайшим взглядом. Борис, полный энергии и силы, полный мужества и решимости, тот, за кем куда угодно шагнёшь, хоть раз увидев это выражение в пылу битвы. Круценко, которого все уважали, превратился в Круценко, за которым все шли, потому что он умел вести людей, он сам был таким же воином — тем боевым предводителем, что не сидит в безопасности, пока гибнут другие, а шагает в первом ряду, рискуя тем же, подставляясь даже больше остальных. Борис, который вёл их в бой, действительно был хозяином территории.
Сердце сжимала ярость, дыхание вырывалось промежутками. Михаил смотрел на лабораторию, смотрел, как обычный человек; он был смертен, он не мог защититься странностью, но он предпочитал действие слабости, он переступал через мыслимые и немыслимые доводы логики, потому что эта война — то, во что он ввязался добровольно. Всё имело смысл, и участие — в первую очередь; эти дети, то, что с ними сделали, то, что сейчас внутри находилась Оля, а за неё и своих собратьев сражалась Настя, что NOTE — этот дьявольски расчётливый механизм — детали собирала не из простых металлов — Михаил бросился вперёд следом за Каспером. Навыков достаточно, манёврам обучен; он знал, чем рисковал, он даже помнил всё до мелочей, как в прошлый раз.
Михаил глядел вокруг, но уже не видел людей. Он видел воинов, бойцов, спасателей, он видел странности и потенциал, но не воспринимал их людьми. Так ли к ним относится Борис? Но Борис — другой человек, и Каринов не собирался его судить. Это было поле боя, они — пешки, и королём своим они избрали Бориса, чтобы он руководил передвижениями. Они не пожалеют.
Волна на волну, коса на косу, скрещенные клинки; нейтралы, сливаясь с сотрудниками, дистанционная связь с Белль через её странность; приказы Бориса, слышимые лишь сотрудниками NOTE, и считанные враги перед собой. Отступила на задний план мораль, отступила чёртова беспомощность, собственные возможности, характеристики перестали иметь значение. Михаил ринулся вперёд, потому что он за это и бился, у него был свой смысл, своя тактика, своя цель.