— Ну, хватить, — устало махнула она на меня левой рукой и кинула фартук на стол. — Чего сидим-высиживаем? Давай снимай верхнюю одежду, — скомандовала Жанит, а сама налила в горшок воды и поставила его в печку греться.
Мне нравилось наблюдать, как она хлопочет. Потом женщина ушла вглубь избы и принесла сначала ящик с разными бутылочками, с разлитыми в них снадобьями, и поставила его на стол, а следом и корзинку с рукоделиями — в ней подруга обычно хранила все свои нитки да иголки. После она помогла мне снять куртку и рубашку, потому что сама я справиться с этим уже не могла.
— Ба-атюшки, — тихо охнула Жанит, осмотрев мою рану.
— Все так плохо? — спросила я, сев поперек лавки. Она перевела взгляд с раны на мое лицо.
— Как давно тебя ранили? — спросила она, не ответив.
— Пятнадцать дней назад, — устало ответила я. — Может, обработаешь уже?
— После обработки придется зашить, — констатировала она. — Ты точно сумасшедшая, — и немного подумав, женщина добавила. — И больная на всю голову.
— Значит, зашивай, — дала я ей свое согласие.
И подруга приступила к промывке раны. Прежде всего, она удалила всю мазь и остатки древка от стрелы и промыла рану от гноя. Было очень больно, и я старалась издавать поменьше звуков, иначе у Жанит начали бы трястись руки, и она не смогла бы зашить, а самой зашивать неудобно. Затем женщина взяла из ящика прозрачный пузырек и, открыв крышку, капнула несколько раз на рану. Я не выдержала и завыла от боли.
— Сама виновата, — заметила Жанит.
— Нет бы, пожалеть, — тихо проскулила я, немного отдышавшись, а на глазах навернулись слезы.
— Ты мне еще поговори тут, — строго прикрикнула Жанит. — Скажи спасибо, что Жорес обменивает лекарства на вещи, которые ты иногда приносишь, да хочет угодить начальнику стражи.
— Это тот самый лекарь, у которого ты берешь эту мазь? — спросила я. Пальцем потрогала края уже чистой раны, из которой потекла красная кровь без капли гноя.
— Куда лезешь своими грязными лапами? — шлепнув меня по руке, спросила грозно Жанит. — Ну, ей-богу, как маленький ребенок, — тяжело вздохнув, она принялась зашивать рану, обработав в соляном растворе нитки с иголкой. — Только не дергайся, я тебя прошу.
Я закрыла глаза и постаралась расслабиться, насколько это возможно было. Закусила губу и молча ждала, пока подруга закончит зашивать рану с обеих сторон.
— Вот. Готово, — выпрямляясь и вытирая со лба пот рукой, произнесла женщина.
— Спасибо, — улыбнувшись во весь рот, поблагодарила я ее и звонко чмокнула в пухлую щечку.
— Ну вы только поглядите на нее! — взмахнув руками, воскликнула Жанит. — Только что она помирала и жалобно скулила, а сейчас уже готова опять на прогулку бежать, — подруга укоризненно посмотрела на меня и загородила дверной проем. — Живо в постель, — пальцем женщина указала на мою кровать в дальнем правом углу за занавеской. — А я сейчас заварю тебе травяной чай, чтобы жар не поднялся.
Пока она хлопотала у печки, заваривая обещанный чай, я достала из вещь-сумки гроздь винограда и положила ее на стол, а сама направилась к кровати, раздеваясь по пути и доставая грязные вещи. Кровать располагалась слева, сразу же за печью, и отделялась тонкой шторкой.
— Постираешь мои вещи? — спросила я у Жанит, замерев рядом с кроватью в ожидании ее ответа.
— Ты еще не в постели, — ее голос еще раздавался у печки, однако интонация была менее грозной, и, довольная ее ответом — знала же, постирает, я упала на кровать и мгновенно уснула.
***
Проснулась я внезапно, сон сняло как рукой. Сразу же прислушалась к звукам, доносившимся снаружи. Вроде ничего подозрительного, но все же мгновенно оказалась на ногах, быстро надевая хотя бы штаны и рубаху, приготовленные мне Жанит. Какое-то странное чувство подсказывало мне, что сейчас не стоило разлеживаться. И оно меня не подвело. Подозрительно скрипнула входная дверь, а затем и половица в сенях. Кто-то крался.
Я тихо подошла к двери, ведшей в сени, и замерла. Раз — скрип, два — скрип, и едва раздался третий скрип, как с ноги вышибла дверь. Воришка, видимо, не ожидал такого приема, потому что послышался грохот и звон. Не теряя времени, я влетела в сени, схватив наглеца, и заломила ему руки. Теперь ему некуда деться от меня. Загнув его, я вышла на улицу и повела его к кухне. Кажется, вчерашнего представления оказалась недостаточно. Что ж, придется добавить. Плененный что-то кричал, но я не вникала спросонья в смысл его слов.