Совершенно непримечательный городской день.
Лоуренс вздохнул и решил было проверить, как выглядит его бородка, но тут его глаз поймал что-то белое.
Вглядевшись, он увидел две знакомые фигурки, идущие узкой дорожкой вверх на холм.
***
– В церковь? – переспросил Лоуренс, глядя на собственное отражение в воде. Вода была налита в бадью, бадья стояла на краю колодца.
Тут же, рядом, сидела Хоро; кивнув, она ответила:
– Да. Мой нос слишком устал от запаха чеснока и спирта в комнате. Малец меня упрашивал, поэтому мы пошли на «утреннюю мессу», или как это у них называется.
О запахе она жаловалась беспрерывно; впрочем, его ощущал даже сам Лоуренс, так что возразить ему было нечего. Ополоснув в бадье нож, он приложил его к щеке и поинтересовался:
– Много там было народу?
– О да. По-моему, они сначала вовсе не хотели нас пускать, но один взгляд на меня и Коула – и они раскаялись.
Странствующая монахиня и вместе с ней мальчик-бродяга; вне всяких сомнений, вид этой пары способен пробудить сострадание в сердце даже самого черствого церковного стража.
Но если вспомнить, что Коул изучал законы Церкви лишь для того, чтобы самому использовать Церковь, то непонятно, почему он хотел посетить мессу? Конечно, многие вполне серьезно верили в существование сразу нескольких богов, и если можно было чего-то добиться с помощью какого-то одного из них, то в него они верили сильнее. И, хотя Коул намеревался воспользоваться Церковью ради собственных целей, ничего странного не было бы, если бы, изучая ее законы, он и сам стал верующим. А может, все проще? Может, тихого мальчугана Коула притягивала к себе безмятежная атмосфера святилища?
– Однако у тебя, должно быть, отличное настроение, если тебе достало духа отправиться в логово врага.
Сидящая на краю колодца Хоро болтала ногами, как девочка. Но если бы она этого и не делала – то, что она в прекрасном настроении, было видно по ее лицу.
– О да. И Коул был в таком восторге. Хотя я улыбалась не совсем искренне, мы пошли в церковь, и меня это освежило.
Она ухмыльнулась чуть смущенно, и Лоуренс не мог не улыбнуться в ответ.
– Это в твоем стиле. Ты его отлично понимаешь.
Хоро слушала слова Лоуренса, точно это была далекая песня, приносимая ветром.
Когда речь заходила об отношениях между Хоро и Церковью, ее лицо обычно приобретало сложное выражение, словно это была трудная тема, не выразимая словами. Однако сейчас ее лицо было совершенно безоблачным, и она заявила с ноткой гордости в голосе:
– Я, в отличие от тебя, прекрасно знаю, что в жизни важно.
Проверяя ладонью остроту ножа, Лоуренс переспросил:
– В каком смысле?
– В смысле, что счастливое лицо Коула для меня важнее, чем более тривиальные вещи.
Глянув на отражение лица Хоро в клинке ножа, Лоуренс осторожно поднес этот самый нож к подбородку.
– Ты хочешь сказать, что, когда он упросил тебя пойти с ним, ты была еще более счастлива?
Он хотел поддразнить Хоро, однако та лишь пригнула голову и хихикнула. Она давала ясно понять, что ей нравилось, а что нет.
– Значит, совет, что ему с самого начала следует быть более открытым, – это всего лишь примитивная мысль глупого бродячего торговца, да?
Пока они ехали в повозке, Хоро постоянно тревожилась насчет нежелания Коула поделиться с ними тем, что его грызло. Пока Лоуренс, обнажив проблему, брился, Хоро спрыгнула со стенки колодца и принялась чем-то шуршать.
Лоуренс выпрямился, но оглядываться не было нужды.
Хоро сделала пару шагов и снова села, на этот раз спина к спине с Лоуренсом.
– Я Мудрая волчица или нет? Мне надо думать о своем достоинстве.
Лоуренс улыбнулся: щекотное веселье в ее голосе передалось ему через касание их спин.
– Это, должно быть, трудно, – заметил он.
Хвост Хоро зашелестел.
– Трудно, – согласилась она.
Не вполне понятно было, насколько она была серьезна, но, во всяком случае, она вряд ли делала то, что делала, исключительно потому, что она Мудрая волчица. Открытость в своих чувствах и мыслях приносит большое успокоение, особенно торговцу.
Возможно, Хоро думала так же.
Лоуренс ее не видел, лишь ощущал спиной.
– Ты рассердишься, если я тебе скажу, что была в страшном возбуждении, когда стало ясно, что мы отправляемся в Йойтсу?
Их приезд в Йойтсу будет означать ни больше ни меньше как окончание путешествия. Но Лоуренс лишь грустно улыбнулся.
– Нет, не рассержусь. Мне ведь тоже иногда нравится играть в мудрого человека.
Каким-то образом Лоуренс почувствовал, что Хоро улыбнулась.