— Нет, вовсе нет…
Лодка Рагусы постепенно замедляла ход и приближалась к причалу — прямо за еще одной лодкой.
И без подсказки Рагусы, который здесь, похоже, даже рыб всех знал, Лоуренсу стало ясно, что на причале происходит что-то необычное.
Стражи, вооруженные копьями, с кем-то спорили.
О чем именно шел спор, Лоуренс разобрать не мог, но один из спорящих кричал.
Речник в лодке перед ними тоже встал и, вытянув шею, вглядывался в происходящее на причале.
— Такое здесь редко.
Рагуса, держа руку козырьком над глазами, говорил точно сам с собой.
— Может, пошлина слишком высокая? Нет… по-настоящему сердиться должны те, кто идет с моря, вверх по течению. Сперва им приходится платить за лошадей, которые тянут их лодки, потом они добираются сюда, и им опять приходится платить…
Лоуренс покосился на Хоро; та зевала, стараясь не показывать клыки. Потом вдруг он осознал, что кое-что в словах Рагусы звучало странно.
— Но разве это так только для тех, кто идет с моря? Для речников же должно быть то же самое.
Хоро вытерла слезящиеся глаза об одежду Лоуренса; тот легонько щелкнул ее по голове. Рагуса рассмеялся и поднял весло.
— Для нас, речников, река — это наш дом, мы просто платим за жилье… не на что сердиться. А для тех, кто с моря, река — просто дорога. И когда им приходится платить снова и снова — ясно, они злятся.
Лоуренс кивнул, показывая, что понял.
Происходящее на причале постепенно становилось все более разборчивым. Тот, кто только что кричал, оказался мальчиком; и он по-прежнему спорил со стражами. Он тяжело дышал, облачка белого тумана вырывались изо рта. Своим еще детским голосом он выкрикнул:
— Но это печать герцогской семьи!
На вид мальчик был лет двенадцати или тринадцати от роду. Его непричесанные волосы были все в грязи и пыли, да и лицо тоже. И он был настолько тощ, что, столкнись он с Хоро, вполне возможно, упал бы он, а не она.
Одеяние его было настолько потрепанным, что, казалось, развалится от любого чиха. На тощих ступнях — изношенные сандалии. Будь он при таком облачении старцем с бородой — его вполне можно было бы принять за почтенного отшельника.
В руке мальчик держал лист пергамента, который и показывал стражу.
— Что там случилось? — недовольным голосом спросила Хоро, проснувшись окончательно.
— Не очень понятно пока. Но ты ведь слышала, что он кричал?
Хоро зевнула еще раз.
— Даже я не слышу, когда сплю.
— А, ну да, храп все заглушает.
За свои слова Лоуренс был немедленно вознагражден пинком.
Прежде чем он успел пожаловаться вслух, один из стражей, до того молчавший, поднял копье и произнес:
— Эта бумага — подделка! И я больше повторять не буду! Если продолжишь вякать, получишь по заслугам!
Мальчик закусил губу, точно пытаясь сдержать слезы.
Лодка Рагусы наконец остановилась — прямо позади той, за которой они плыли. Похоже, владелец той лодки и Рагуса были хорошими знакомыми. Поприветствовав друг друга, они зашептались.
— Что за переполох? Это ученик старого Ренона, что ли?
Рагуса подбородком указал на старого, седого лодочника, чья лодка стояла впереди.
— Если так, Ренон не сидел бы сейчас в своей лодке.
— Это ты прав, ха-ха! А может, он?..
Мальчик на них даже не смотрел. Он не отводил глаз от пергамента у себя в руках; его плечи и ноги тряслись — то ли от холода, то ли от ярости, поди разбери. Сдаваться он, похоже, не хотел, но, когда поднял голову и увидел прямо перед собой острие копья, мог лишь отступить. Он пятился медленно, шаг за шагом, пока не очутился на самом краю причала.
— Так, меня отвлекли. Вы все, продолжаем сдавать деньги…
После объявления стража лодки возобновили движение. Судя по тому, что особого интереса к произошедшему никто не проявил, ситуация была не из редких.
Всклокоченный мальчуган по-прежнему держал в руке свой пергамент. Едва Лоуренс заметил на листе красную печать, как тут же понял, что произошло. Мальчик попался на удочку какому-нибудь жулику.
— Так значит, его обманули?
— Да.
Лодка Ренона отчалила от причала, на ее место подошел приятель Рагусы. Рагуса двигался прямо за ним. Лоуренс сказал на ушко Хоро, качаясь в такт лодке:
— Такое случается время от времени. Поддельная бумага — возможно, свидетельство об оплате от землевладельца. Может, даже поддельное разрешение на сбор пошлин на реке.
— Хмм…
Подобные фальшивки обычно продают дороже, чем тот доход, который могут принести такие же, но настоящие бумаги. Но те, кто не знает подобных вещей, часто попадаются в такие ловушки.