Перед и после каждой трапезы она молилась, вознося благодарность Единому богу. Вообще-то еду ей давал Клаус – она-то ничего с собой не взяла, когда они вместе вышли. Клаусу казалось, что Ариетта должна благодарить его, а не Единого бога, но девочка отвечала просто: «Вся еда изначально от Господа».
Это, конечно, был хитрый ответ; Клаус не мог придумать, что возразить. Оставалось лишь молча смириться. Несмотря на то, что Ариетта постоянно убеждала его делать все так, как она считает нужным, если бы Клауса спросили, умна ли она, он не нашел бы что ответить. И вдобавок ко всему – невероятно, но она не знала практически ничего.
– Ой…
Девочка задрала голову и уставилась на пролетающую в небе коричневую птицу. Сам Клаус думал, вкусно ли было бы, если бы он эту птицу поймал, ощипал и зажарил… но тут он вспомнил, что сказала Ариетта, когда увидела птицу в первый раз. Этого воспоминания ему хватило, чтобы начисто забыть про горечь хлеба. Тогда Ариетта была в полном изумлении и громко закричала – всего лишь увидев летящую птицу. Сперва он просто не мог в это поверить, но затем в него уткнулся ее вопрошающий взор.
– Это птица?
– Угу. Не паук и не ящерица.
– Она… летает, да?
– Да.
Слишком сильно куснув лепешку, Клаус теперь выковыривал застрявшие между зубами крошки. Занимаясь этим, он раздумывал о манере Ариетты восхвалять и разглядывать летящих птиц и прочие простые вещи так, словно это какие-то важные тайны. Странная она… но и довольно милая в то же время.
В первый раз, когда она увидела птицу, она пробормотала что-то вроде «паук лезет по потолку». Сперва Клаус не понял, о чем это она. Но прислушавшись к ней, он осознал: для девочки небо было потолком, а птица ползла по нему, как паук.
Он был ошарашен, но, чувствуя, что обращаться с ней, как с дурочкой, недостойно мужчины, объяснил, что небо поддерживают невероятно высокие деревья, а птицы летают под ним. Девочка отнеслась к его словам с недоверием, но, когда увидела наконец птицу, которая взлетала с земли, все же поверила.
И вот так – с каждым ее вопросом.
Для нее было вполне естественно спросить, как цветок может жить без вазы. Она раньше жила в здании с высокими каменными стенами, стоящем на отшибе поместья, где Клаус был слугой. По словам Ариетты, сколько она себя помнила, из здания она не выходила ни разу. И почти все время, что она прожила там, она читала.
Клаус слышал о тех, кто входил и выходил из этого здания. По слухам, господина каким-то образом заставили построить его люди с юга, и все, кто им пользовался, тоже были с юга. Иногда из-за каменных стен доносились незнакомые песни; Клаус предполагал, что это песни южных стран.
Однако, несмотря на то, что господин построил такое здание, он не любил оставаться в своих землях и круглый год где-то бродил. Так что у прислуги было ощущение, что даже его личному дворецкому не все известно. Клаус знал лишь то, что эти песни восхваляли Единого бога, – об этом ему совсем недавно сказала Ариетта. Одну из песен он в последнее время слышал трижды.
– Ладно, пора идти, – сказал он, дожевав последний боб.
Однажды в поместье явилось множество незнакомых людей с разными пожитками и зверями. Слуги в удивлении остановились, чтобы поразглядывать их. Затем самый толстый из пришедших – он же и лучше всех одетый – заявил, что он брат господина, а потом громко произнес:
– Вы в этом поместье больше не нужны, так что вон отсюда.
Им сообщили, что господин умер во время своего путешествия и что теперь его брат будет здесь жить. Ему тут что-то не понравилось, и он потребовал, чтобы все, включая тех, кто жил в том каменном здании, убрались из поместья.
Многие разрыдались. Некоторые были в полной растерянности, не зная, что делать. Другие решили, что это все какая-то шутка, и продолжили работать; кто-то обхватил ногу толстяка и не желал отпускать. Одна лишь Ариетта просто ушла куда глаза глядят. Вскоре пришедшие начали раздавать всякую всячину – воду, хлеб и куриный корм. Клаус получил еду на двоих и побежал, стремясь догнать эту странную, тонкую девочку, вечно отвлекающуюся на то, что происходило возле дороги.
– Давай до заката пройдем шесть холмов. Если будем идти так же медленно – не знаю, когда доберемся до моря.
– Обещаешь?
– Обещаю.
Клаус подозревал, что с Ариеттой так быстро идти не получится, но если в итоге обещание не будет выполнено… виноват все равно окажется он. Но только так ее можно было убедить идти с ним. Впрочем, даже когда он оказывался виноват и девочка его сердито отчитывала, ему не надоедало на нее смотреть.